Челси Файн: Лучший вариант расставания (ЛП)

Болгарский перец.

Я думаю о болгарском перце.

Леви опять ко мне прижался, задев рукой мою грудь, и мое тело отреагировало на это касание так бурно, будто я изголодавшийся по любви подросток. Дрожь сместилась вниз живота. Плита вдруг стала еще горячее, от чего мое дыхание участилось, а болгарский перец внезапно оказался самым сексуальным овощем в мире.

Добро пожаловать в Отель Озабоченных Женщин — пристанище щетинообразного сыра и чувственных продуктов.

Заметив краем глаза, как судорожно дернулось его адамово яблоко, я поняла, что он действительно случайно задел мою грудь.

Дерьмо.

Если бы он нарочно попытался облапать меня своими мускулистыми ручищами, я бы могла ответить остроумным комментарием типа «извращенец». Но он прикоснулся нечаянно, вызвав еще больший всплеск сексуального напряжения. Теперь шмель-наркоман начал жужжать где-то внизу живота, передавая вибрацию рукам... и вообще, КАКОГО ЧЕРТА плита такая раскаленная?

Я уменьшила огонь еще на одно деление, а затем медленно и глубоко вздохнула. У меня есть парень. Замечательный парень. Так что не стоит поднимать панику из-за того, что Леви не стащил с меня трусики.

Он на мгновение опустил руку, все еще разглядывая сигнализацию, и напряг шею.

Ох уж эти напряженные мышцы! Универсальный датчик стресса. Похоже, не только я одна разочарована, что мои трусики остались на месте.

Стоп. Что-о? Какие к черту трусики? Я совсем НЕ ДУМАЮ о трусиках или об их отсутствии. Это все дурацкий болгарский перец!

Я убрала ложку и вернулась к столу, где риск завестись от одного присутствия мастера-на-все-руки или от тушеных овощей сводился к минимуму.

На столе стоял пирог, покрытый щетиной, и я чуть не застонала. Чем я только думала, когда решила, что смогу жить под одной крышей с Леви? Я не переживу это лето.

Я с трудом пережила даже это чертово утро.

Леви

Сексуальное напряжение подобно надоедливому голубю. Стоит только один раз его подкормить, и оно вечно будет тебя донимать. Оно никогда не устанет и не уйдет в отпуск, зато будет все время расти. Каждый раз, когда я нахожусь рядом с Пикси, оно становится больше.

Как, например, сейчас, на кухне.

Я старательно отвожу глаза от ее светлых волос и желтого бантика завязок ее фартука, разместившегося чуть ниже спины, и пытаюсь закончить свою работу. Но не могу не слышать. Ее шаги, когда она обходит стол в своих запачканных кроссовках, мягкое сосредоточенное дыхание, срывающееся с ее губ...

Так. Я должен выбраться отсюда как можно скорее.

Быстро починив пожарную сигнализацию на кухне, следующий час я провел, проверяя остальные точки по всей гостинице, а затем направился в офис Эллен.

Помимо холла, кухни и столовой, на первом этаже были расположены еще два небольших помещения, которые раньше служили спальнями. На месте одной теперь была библиотека, где гости могли играть в шахматы возле высоких окон, а также изображать заинтересованность романами Эрнеста Хемингуэя. А другая была переделана в светлый, но крайне беспорядочный офис управляющей.

Я вошел в кабинет, и Эллен, услышав скрип деревянной половицы, подняла голову от горы бумаг, записок и ручек.

— Ну как? — улыбнулась она.

— Все пожарные сигнализации работают, но они порядком устарели, — сказал я, оставаясь у дверей, не желая быть втянутым в разговор. — Вам, возможно, стоит задуматься об установке новой системы.

Она кивнула и погрызла кончик красной ручки:

— Да, я тоже об этом думала. Я добавлю этот пункт в свой бесконечный список дел, которые жизненно необходимо сделать в гостинице. Спасибо, что все проверил.

— Без проблем, — я развернулся, чтобы уйти.

— Твоя почта до сих пор лежит на стойке регистрации, — сказала она мне в спину. Я приостановился. — Она там пылится уже три недели.

Я медленно повернулся:

— Серьезно?

Ее глаза сузились:

— Не заставляй меня ее вскрывать и зачитывать вслух перед персоналом. Будь уверен — я сделаю это, а ты потом будешь расхлебывать последствия сам.

Я почесал щеку, которая после бритья была непривычно гладкой.

— Никогда не понимал этого выражения. Не вижу ничего страшного ни в хлебе, ни в похлебке.

— И это говорит парень, который боится собственной почты.

Я поднял голову:

— Обязательно нужно выносить мне мозг при каждом удобном случае?

— Иногда нужно, — она печально улыбнулась. — Просто забери ее, чтобы мне не приходилось выслушивать бесконечное нытье Анжело про бардак на стойке, ладно?