— А-а-а! — вскрикнул я и запрыгал на одной ноге.
— Мальчик, что с тобой? — услышал я голос и увидел девочку, сидящую на голубой лавке у самой воды. Волны разбивались о берег, пена доходила до самых ног девочки.
— Я наступил на казарагу! — морщась от боли, ответил я и допрыгал на одной ноге до лавки.
— Тебе очень больно? — спросила девочка.
— Щипит!
— Мальчик, а ты не можешь… когда у тебя пройдёт нога, найти мне красивые ракушки, а то я нашла некрасивые.
Она протянула мне свою тонкую руку и показала браслетик из ракушек на нитке. Да, ракушки были тёмные, облупленные, некрасивые.
— А ты сама не можешь найти?
— Я ничего не вижу!
— Совсем ничего не видишь?
— Совсем ничего.
— И никогда ничего не видела?
— Конечно, видела. Всё видела, это у меня с прошлого лета… я тогда заболела… и всё стало чёрным. И, чуть подумав, девочка спросила: — А какой ты?
— У меня тёмные волосы.
— А ещё?
— Не знаю. Больше ничего. Только тёмные волосы.
— Можно я их потрогаю? — попросила она и протянула руку.
Она коснулась моих волос, моего уха, и мне стало щекотно.
— А как тебя звать? — спросила вдруг она.
— Виталик.
— А я Алина. Пойдём купаться? Я только маме крикну.
И Алина крикнула и помахала руками, повернувшись в сторону пляжа.
Мы лежали с Алиной на мелководье, повернувшись друг к другу. По лицу Алины бегали солнечные зайчики, вода искрилась на солнце. Волны с шипением перекатывались через нас, а некоторые из них накрывали нас с головой. А когда волны стихали, я видел, как у дна проплывали стайки быстрых мальков. Алина смеялась и смотрела на меня, но не совсем на меня, а чуть в сторону. Я протянул руку, взял её за подбородок и повернул лицо к себе.
А потом мы с ней побежали за дюны, в ивовые заросли.
— Виталик, тут должно быть синее покрывало.
— Вон синее.
Алина встала на покрывало и сняла трусики.
— Почему ты такая? — спросил я, глядя на неё.
— Какая?
— Вот здесь, — и я коснулся её.
— Отстань, щекотно! У всех девочек так. А как у тебя? Покажи.
Я спустил трусики.
— Я не вижу. Можно я потрогаю? — спросила она.
— Потрогай…
— Ты там такой смешной, — рассмеялась она.
— У всех мальчиков так.
— Смешной, — улыбалась она, и вдруг спросила: — А ты любишь клубнику с сахаром? У меня есть целая банка. Ты можешь съесть клубнику, а мне оставь сок. Я очень люблю сок.
Щурясь от солнца, я большой ложкой ел клубнику, а потом Алина выпила сок и облизнулась. В уголке её губ осталась капелька клубничного сока. Мне почему-то хотелось его слизнуть.
— Давай ляжем и будем смотреть в небо, — предложил я.
— Давай, — ответила Алина. — Ты мне расскажешь, какое сегодня небо.
Мы лежали на спинах, над нами было ровное-ровное голубое небо. А иногда казалось, что это голубая бездонная пропасть, и мы летим над этой пропастью…
— Какое оно? — прошептала Алина, — расскажи. Я так давно не видела небо.
— Оно голубое. И… оно чистое-чистое, гладкое, ровное…
— Это так красиво, правда? — сказала она.
Я посмотрел на небо, такое голубое, бездонное, и почувствовал, как красиво ровное, чистое, гладкое небо.
И тут я услышал, что Алина плачет.
— Что ты плачешь? — спросил я её.
— Я… я плачу… потому что мы с тобой умрём!
— Как? — прошептал я, потрясённый. — Разве мы умрём?
— Да. И нас не будет никогда-никогда. Все умирают.
— А, может, мы с тобой не умрём? Может, умирают только другие?
Она покачала головой. Мы лежали на спинах и плакали. Слёзы заливали наши лица, стекали к шее, ушам, капали на синюю подстилку. А мы всё плакали и плакали, нам было так плохо! Как ужасно, что мы умрём!..
Но зашумели на ветру заросли ивняка, за которыми мы лежали. И мы снова услышали голоса людей, крик чаек, шум моря. Солнце быстро высушило наши слёзы.
— Пойдём собирать тебе ракушки, — предложил я, вытирая глаза.
— А здесь бывает янтарь?
— Иногда бывает.
— Я бы хотела найти янтарь.
— Это трудно. Но я могу тебе помочь. Ты будешь разгребать ил, а я буду смотреть. Ещё ты можешь щупать ил руками. Почувствуешь твёрденькое — это янтарь.
Алина разгребала ил, а я искал янтарь, мне очень хотелось найти его для неё. И вдруг она с криком вскочила.
— Нашла! Нашла! — смеялась она, подпрыгивая.
Я поднялся и увидел, что в руке она держит кусочек чёрного каменного угля. Девочка была такой счастливой, так радовалась!..
Я посмотрел на её лицо и впервые заметил маленькие серёжки в её ушах. Они были в виде цветочков. Лепесток на одном цветке был сломан. Я увидел выпавшую ресничку на её щеке, и в уголке рта засохшую капельку клубничного сока и… две сахаринки. И ещё я увидел её браслетик с почерневшими ракушками.
Читать дальше