Виталий Ковалёв: Любовь, любовь, любовь...

— Ты только не отпускай мою руку!

— Всё время что-то с тобой происходит!

— Но я же не виновата…

— Извини, я глупость сказал. Сейчас всё пройдёт… Я держу тебя за руку, а значит, всё в порядке… всё хорошо…

— Знаешь, я однажды должна была умереть.

— Что за фантазия!

— Это было в детстве. Я с девочками заплыла в море на третью мель и не заметила, как они вернулись на берег. Я в одиночку поплыла назад. Между мелями у меня кончились силы…

— Гунта, может, не надо! Успокойся!

— Я расскажу, и мне станет легче. Я закричала тогда: «Не могу! Не могу!» Я поняла вдруг, что умру сейчас. Говорят, что такая смерть самая страшная… я это могу подтвердить. То, что я тогда почувствовала, было не страхом и не ужасом… Нет слова для этого чувства… И вдруг, представляешь, я почувствовала, как меня подхватили под руку и помогли добраться до мели. Я без сил дошла до берега и упала на песок…. Знаешь, что самое удивительное? Я совершенно не помню, кто мне помог! Как такое может быть? Как я могла не запомнить?

— Странно!

— Иногда я думаю, что это был мой Ангел-хранитель…

— Ты тогда прошла какой-то рубеж. Ты прошла, тебе помогли, а значит, тебя ждёт большая жизнь…

— Посмотри, какое чёрное, мрачное окно! — прошептала она.

Я оглянулся на окно в мастерской, тёмное, забитое снегом.

И тут неожиданно снаружи вспыхнул свет, и окно превратилось в сверкающую драгоценность.

— Как красиво! — воскликнула, привстав, Гунта. — Появился свет, и всё преобразилось.

— Знаешь, Гунта, так бывает и с людьми. Появляется какой-то человек, и всё освещается, преображается! Я знаю такого человека!

Она посмотрела на меня тёмными пятнами глаз.

— Я тоже знаю такого человека, — улыбнулась она.

— Этот человек таинственный.

— Да, он таинственный!

— Ложись, дай я пощупаю твой пульс… Пока ещё быстрый. Закрой глаза, сейчас я тебя успокою.

— Я закрыла. Успокой меня.

— Представь, что ты в лесу. Вокруг тебя высокие деревья с толстыми замшелыми стволами. Ты стоишь на тропинке среди папоротников… Здесь темно, сумрачно, на папоротниках горят светлячки. Иди по тропинке вперёд. Посмотри вокруг себя, папоротники колышутся от лёгкого ветерка. Вон дерево с дуплом, а у того дерева отвалилась кора. Приглядись к плетению корней на земле… Иди вперёд… тропинка расширяется, и ты выходишь к реке. Поверхность её очень гладкая, отражение леса в реке пересекают полосы голубоватой ряби от лёгкого ветерка…

— Рассказывай! — прошептала Гунта, — я вижу всё это! Рассказывай, мне так хорошо у этой реки! Мне так здесь покойно! Я… хочу войти в воду…

— Да, ты заходишь в воду, она тёплая, вода уже выше твоих колен, она журчит у твоих ног. Ты ложишься на спину, и вода держит тебя. Не нужно прилагать больше никаких усилий, ты плывёшь по течению… Над тобой чистое, голубое небо. Течение несёт тебя под ветви деревьев, усеянные белыми цветами. Вот, подул душистый ветер, и белые лепестки порхающими бабочками полетели вниз на воду и на тебя… Ты плывёшь среди белых лепестков, и вода, и твоё тело покрыты белым снегом лепестков… Течение реки несёт тебя всё дальше и дальше… к океану… океану покоя…

Я затих, думая, что Гунта заснула, но она открыла свои глаза. В темноте блеснула её слезинка.

— А что потом? — выдохнула она. — Что будет потом?

Я коснулся её лба, волос, наклонился над ней и поцеловал её в раскрывшиеся губы.

— Как ты думаешь, может быть дружба между парнем и девушкой? — прошептала она, прижимаясь щекой к моей щеке.

— Конечно, да.

— Вот и я так думаю. Ты опять спас меня, ты всегда спасаешь. Не отпускай меня! Только с тобой я в безопасности… Но всё-таки расскажи, что же будет потом?…

Сегодня душный вечер. Скоро будет темнеть. Я сижу напротив небольшого сельского магазина, на смолистых брёвнах, сваленных у края дороги, под старой раскидистой ивой. Серебристая листва кипит на ветру… На мне куртка, джинсы… Я сижу и разглядываю землю…Прохожие весь день странно смотрят на меня. В чём дело? Что во мне не так? В магазине я подошёл к зеркалу и увидел в отражении… пустые, мёртвые глаза. Поэтому я сижу на брёвнах и смотрю в землю. Теперь никто не смотрит в мою сторону, словно меня вовсе и нет на земле.

Ко мне подошёл большой бродячий пёс, улёгся рядом. Не люблю собак. В детстве меня укусила собака, и вот с тех пор это у меня… Я посмотрел на пса, и пёс понял, что я его не люблю. Он вилял хвостом, а встретился со мной взглядом — и хвост его замер, а взгляд стал настороженным.