Мэтт Пенья: 12 историй о настоящей любви (сборник)

Она пыталась не гадать о том, что же все это значит, а воспринимать как историю из книги, где логика не может найти твердую почву под ногами. Но это было нелегко.

Кто ?

Весь день за каждым ее словом таилось вот это. А когда она молчала – то есть большую часть времени, – то мысленно вопрошала: «Кто?»

– Ну что? – Леди Дремота хотела знать. – Ты отдала ему цветок?

Нив кивнула.

– Он растер его в кулаке и снова пришел вечером.

И вынула из кармана миниатюру, болтавшуюся на цепочке. Видя, что Нив не обезумела от горя, старуха неправильно поняла причину.

– Вот гробовщик-то порадуется, – фыркнула она. Большие, печальные глаза сузились от обиды, что ее совет оставили без внимания. – Не говори, что я тебя не предупреждала.

Нив не пыталась объяснить. Что она могла сказать? То, что она призвала защитника и ее услышали? Когда она осмеливалась думать об этом, то понимала, как нелепо это звучит, и снова начинала сомневаться. Приходилось засовывать руку в карман и сжимать жука в ладони.

Она была так занята своими мыслями, что вечером по дороге домой прошла мимо преподобного Спира на главной улице и неосознанно сделала то самое, о чем он просил ее прежде. Ну или хотя бы половину.

Она улыбнулась.

О, улыбка предназначалась не для него. Она уже была на ее лице, когда Нив случайно повернула в его сторону, – небольшая, лукавая и мечтательная но определенно улыбка. Ей стоило труда удержать ее, и она не покраснела, как просил Спир, но улыбки оказалось достаточно. Он стоял с другими мужчинами – плотоядные, знающие взгляды – и не остановил ее, только кивнул по-джентльменски. Но глаза его горели при взгляде на нее, разжигаемые отнюдь не гневом. А чем-то, что хуже гнева.

Неважно. Это было лучшим способом не вызвать у него раздражение.

«Я не для тебя», – подумала Нив. У нее было двадцать три дня до наступления Сочельника. Не сразу, но она вдруг с удивлением поняла: жук в кармане наверняка стоит целое состояние, и таких украшений на этом острове никто до сих пор и не видел. А это значит, что она свободна – и от Спира, и от Чаши Тумана. Даже если это не означает ничего большего, она все равно может сесть на корабль, когда только пожелает, и отплыть на нем к любой жизни, какую пожелает. Конечно, это было одной из причин для улыбки, но далеко не главной.

Ведь кто-то дал ей это. Кто-то был там. Она чувствовала его. «Я освобожу и подниму тебя». Это были его слова из ее сна. Он уже освободил ее.

Что же теперь?

Что же теперь?

Рассвет за рассветом Мечтатель воссоздавал для нее мир в миниатюре. На третье утро он подарил ей бутылку с пением всех птиц на свете. Каждый раз, когда ее открывали, из нее вылетала новая песня, а любимые можно было вызывать по желанию.

Потом пауки плели для нее чудеса: паутинные перчатки, защищающие от холода, и такие кружева, которые не могут быть созданы человеческими руками.

На пятое утро появились цветы. Нив открыла дверь и увидела, что ее грязный двор расцвел: вокруг был сад с цветами со всех концов света, а ведь это совершенно невозможно зимой. Здесь были и ее любимые цветы, которые ей снились в разные годы, такие удивительные и невероятные, что на фоне суровой островной растительности они выглядели, как драконы среди ослов.

Мечтатель с восторгом наблюдал, как она бродит среди стеблей, сияя от счастья, как погружается по пояс в разноцветное море и лепестки наполовину скрывают ее привычный тусклый наряд.

Нарезав ведро цветов, Нив унесла их домой, чтобы украсить свою бедную комнату. На следующий день Мечтатель подарил ей гобелен: яркие краски менялись изо дня в день, показывая ей разные уголки мира.

На седьмой день – ему было стыдно до корней зубов, что он сразу не додумался, – он дал ей пищу, чтобы насытиться.

Она была голодна. Эта светлая и чудесная девочка. Мечтатель не мог найти слов, чтобы описать свой ужас.

Он сделал для нее корзину, которая наполнялась, если ее крышка оставалась незапертой, и каждый раз предлагала что-то новое. Как и в случае с птичьем пением, любимую еду всегда можно было вызвать по желанию, и несколько дней спустя у Нив появились любимые блюда – роскошь, которую она уже почти забыла.

С каждым прошедшим днем Мечтатель понимал, что ему все труднее держать дистанцию между ними, но он держал ее и смотрел, как чудеса по-новому освещают лицо девушки.

Когда он впервые увидел Нив, ее глаза сверкали, но от непролитых слез.

А теперь – от счастья.

Она говорила с Мечтателем – на крыльце или по дороге в город и из города. Будто знала, что он слышит ее. Поначалу было лишь тихое «спасибо», а затем слова стали связываться вместе, ее застенчивость постепенно исчезала. И вот через несколько дней для нее стало вполне естественно разговаривать с воздухом, с ветром, что сопровождал ее и был теплее, чем соленый островной бриз.