Мэтт Пенья: 12 историй о настоящей любви (сборник)

Это выглядело, как яйцо.

Но это было не яйцо.

Яйцо именно такое, какое оно есть. А это – слишком легкое. Там воздух, оболочка и что-то еще, но это что-то – не желток и не жидкость. Нив должна была бы захотеть сразу выбросить его – даже не захотеть, а просто сделать это немедленно, инстинктивно, реагируя на неправильность. Но она не уронила его. Ведь никакой неправильности в нем не ощущалось. Нив держала яйцо, и оно было теплым и гладким, идеально ложилось в ладонь.

Завтрак был забыт второй день подряд. Нив побежала через двор в дом, и как только оказалась внутри, снова принялась рассматривать яйцо, осторожно перекладывая его из руки в руку. Внутри него что-то сместилось, и Нив задумалась, что же делать. Можно оставить его целым. Но яйцо не должно оставаться нетронутым, правда? Оно предназначено для того, чтобы открыться. Расколоться.

Поэтому она осторожно разбила его, постукивая по ободку старой глиняной миски. Звуки, которые оно издавало, звучали как музыка. Яичная скорлупа распалась на половинки, и что-то внутри… сверкнуло. Нив вытряхнула это в ладонь – и не поверила своим глазам.

Это был жук.

Из ее сна про Мерзкий овраг. Тельце было сделано из бриллианта – размером с ноготь большого пальца, ослепительного, как звезда, заключенная в кристалле. А крылья – два полумесяца из молочного нефрита. Они были установлены на хитрых петлях и раскрылись от ее прикосновения. Голова жука оказалась изумрудной с глазами из камней, названия которых она не знала, – розовато-жемчужных, с вкраплениями золота. Как и во сне, жук был прикреплен к кольцу, которое оказалось ей впору, как будто феи сняли мерку, пока она спала.

Сначала было только восхищение. Нив смотрела на открывающиеся и закрывающиеся нефритовые крылья в медленном, удивленном восторге. А потом появились вопросы.

Как?

И, конечно же, кто ?

Мир не умер, но он так изменился, что казался новый местом – и не лучшим. Он стал грязнее, бледнее, был запятнан грустью, и Мечтатель чувствовал себя потерянным в нем.

Он еще не знал, сколько времени прошло, но понимал, что отсутствовал слишком долго.

И пока его не было, Мечтатели… проиграли.

Но как это произошло? Где остальные и почему никто из его братьев или сестер не пришел, чтобы разбудить его? Они тоже спят в своих далеких холмах? Их перья украдены, как и его, их ум и чувства притупились? Он должен найти их и вытащить из земли, но что-то связывало его с этим местом.

Кто-то связывал его.

Она попросила его защиты. Нет, она сделала больше: призвала его. Даже сквозь преграду бесцветного, удушающего колдовства, что связывало его. Он чувствовал себя обязанным ей. И отправился на поиски, чтобы уплатить долг.

А потом увидел ее.

Он увидел ее, и шум и вонь этого нового мира тут же отступили, как бормотание отступает перед звонким всплеском песни. Он увидел ее одну на дороге. Серая скучная одежда не могла скрыть ее природной яркости, тяжелые башмаки с засохшей грязью едва сдерживали врожденное изящество. И его паника тут же прошла. Он запаниковал, как тот, кто проспал и опаздывает на работу… а его работа – создание и поддержание мира. Скоро он начнет работать, и весь мир вернется, с его шумом и красками, но сейчас в тишине он любовался девушкой.

Она была так одинока, так храбра и напугана, и так прекрасна. Сердце Мечтателя, которое билось в такт с каждым движением Земли – с тех пор, как он впервые ощутил ее движение, – застучало в другом регистре, таком же сладостном для его крови, как птичье пение для его слуха, и ему это нравилось.

Она не была его созданием. Он сотворил все вариации оттенков зеленого и вынес их с собой из снов. Он дал миру бури, и берега рек, и пчел. Но фигура этой девушки, яростный блеск ее глаз и сокровища души и ума – их еще предстояло открыть в ней – были созданы не им. Мечтатели были богами всего на свете, но не человечества. Они сделали все, кроме этих амбициозных существ, которые сделали себя сами.

К лучшему это было или к худшему?

Он был богом приливов и трепещущих крыльев, когтей и жемчуга. Она была богиней… себя. И он не мог отвести от нее взгляд.

Нив прошла все этапы обычного дня: город, ряд девушек с пяльцами, крошечные стежки на алтарной ткани для каких-то далеких соборов, которые она даже не могла себе представить. Все было, как прежде, но что-то изменилось.

Она положила миниатюру Спира в один карман фартука, а драгоценного жука – в другой. В один карман – можете догадаться, в который? – ее рука проскальзывала снова и снова, и каждый раз щеки девушки вспыхивали от того, что первый хороший сюрприз ей не приснился.