Михаил Берсенев: Полюбить раздолбая

Алексей Валерьевич опустил взгляд в землю.

— Знаешь, дорогая, я так устал сегодня, делая эту ступеньку, что уже не разгибаюсь! Можно я пойду в гамак отдохну?

Супруга улыбнулась и понимающе кивнула головой. Она поняла, что сегодня, во всяком случае, на мужскую поддержку в хозяйстве рассчитывать не приходится. Но все равно ее переполняла гордость: ее муж — раздолбай, профессор в очках, а все же может сделать мужскую работу. Правда, когда припрет.

Тимур Живчиков поправил галстук и заглянул в зеркало. Настроение сразу испортилось: несмотря на парадный вид и аккуратную прическу, из зеркала на него смотрело нечто красноухое и светловолосое. Тимур вздохнул. Сегодня его пригласили на день рождения к его бывшему однокласснику Дмитрию Степанову, и он готовился к выходу. Сейчас Тимур думал о подарке. Думал долго и, наконец, решил презентовать Диме диск с записью одного известного исполнителя. Но потом вспомнил, что у Степанова DVD сгорел, и вопрос вновь потребовал своего решения. Живчиков побродил по комнате и его взгляд упал на старое, но неплохо сохранившееся чучело какой — то птицы, похожей на ворону. Юноша подошел к этому воронообразному манекену и, стряхнув пыль и вытащив из глаза вставленный им же самим окурок, сунул сие творение в полиэтиленовый пакет. Теперь он был готов к выходу.

Итак, из подъезда вышел молодой человек лет восемнадцати. Одет он был просто: черная майка с выцветшей надписью «карате» и каким — то пятном с разными ответвлениями, в которых с трудом угадывались человеческие конечности, цветные шорты и огромные ботинки. Со стороны могло показаться, что человек этот машет своими ногами, как косами. Впрочем, это мало печалило их владельца, ибо всего этого он и не понимал. Через пятнадцать минут это создание приблизилось к подъезду дома Степанова, и одна из неизменных бабушек, что его с любопытством разглядывали, только молвила: «-И это наша смена!», и принялась рассказывать дальше, где она купила сарафан на распродаже в бутике, что неизвестно какими усилиями был натянут на ее плотный стан.

Дверь открыл сам именинник. Посмотрев довольно тупо несколько секунд, он признал гостя и, воскликнув «Атас!», пропустил гостя в дом. Тимур услышал громкие звуки магнитофона и звон бокалов. Степанов был навеселе и поэтому решил сострить. Он первым вошел в комнату и объявил: «-А сейчас перед вами предстанет сам Том Круз!». Вслед за таким интригующим объявлением и вошел вышеупомянутый молодой человек. Все недоуменно примолкли. Вновь прибывший оглядел сидящих за столом, и узнал двух своих бывших одноклассников. Остальные люди были ему незнакомы.

— Мой друг Тимур! — представил Степанов гостя. Сходу налив полный бокал вина, добавил:

— Твой тост!

Тимур без особого энтузиазма пожелал имениннику всяческих благ и выпил вино. Тут он вспомнил о подарке.

— Это тебе, — Живчиков протянул сверток Дмитрию. Тот взял пакет и нетактично стал его развязывать, приговаривая «-счас посмотрим, что ты принес». Он вытащил на свет подарок и глупо уставился в прорези глаз чучелу. Логичным завершением умственной работы, которую он проделывал, стал его следующий вопрос:

— А это что?

— Подарок, — пояснил Живчиков. Видимо, Степанов совсем обалдел от пыли с некогда живой птицы и поэтому спросил:

— Кому?

— Вообще — то — тебе, — разъяснял гость. Степанов немного помолчал, а потом прыснул:

— Картина Репина: натуралист Живчиков со своими пернатыми друзьями! — и, продекламировав это, подбежал к стоящей в углу декоративной пальме, нахлобучил чучело на одну из веток, и сказал кому — то из сидящих за столом:

— Теперь и у меня есть свое какаду!

Тимур не обратил на сказанное Степановым никакого внимания: он уже сидел за столом и был занят поглощением разных вкусных вещей и запивал все это вином. Когда подняли бокалы в очередной раз, юноша увидел, что один из них находится в руке одной весьма симпатичной девушки. Та протянула руку с фужером и мягко чокнулась с бокалом Живчикова. Что — то произошло в душе парня, и он теперь целый вечер бросал на эту девушку взгляды. В душе подростка рождалось новое большое чувство.

Застолье шло своим чередом. И вот, покачиваясь, встал со своего места Живчиков.

— Я хочу сказать тост, — информировал он собравшихся.

— Тише, тише! — зашипел Степанов на окружающих. Потом пояснил:

— Счас тост будет, — наивно полагая, видимо, что тост будет посвящен ему. Тимур взял в руки полный бокал и начал говорить: