Миранда Кеннелли: Дыши, Энни, дыши

– Фу, это отвратительно, – говорю я, стараясь слизать липкость с пальцев. Молюсь, чтобы быстрей была остановка с водой, что бы я могла помыть руки. Я бы вытерла их о шорты, но не хочу, чтобы они стали еще грязнее. А затем меня начинает мутить.

Я хватаюсь за бок:

– О нет.

– Желудок? – спрашивает Эндрю.

Я киваю. Хвала небесам, знак биотуалета на отметке в пять миль. Я выбегаю трусцой вперед друзей, а затем ускоряюсь, абсолютно задыхаясь, мое колено горит. Мне нужен туалет. Сейчас же.

Бегом. Бегом. Бегом.

Я едва успеваю. Эндрю с Лизой так милы, что ждут мня снаружи, пока захожу в туалет. Хоть я и сменила ибупрофен на тайленол, и мне не приходилось так часто это делать, все равно это случается. Такова моя доля, приходится пользоваться туалетом во время забега на двадцать две мили. Ненавижу свой слабый желудок.

Оттираю с пальцев желе туалетной бумагой. Немного остается на моих руках. Пот катится по лицу. Гадость. В биотуалете чертовски жарко, и мой желудок болит, и я не пойму, меня тошнит или мне нужно воспользоваться туалетом. Я потная, отвратительная бесформенная масса.

– Спасибо вам, – говорю я, когда заканчиваю. – Не думаю, что смогла бы финишировать без вас.

Эндрю похлопывает меня по спине.

– Мы бы тоже не смогли бежать без тебя.

В оставшиеся пять миль мы совсем не разговариваем. Ни у кого из нас нет энергии. Я больше не могу бежать плавно – просто плетусь прихрамывая. Колено пульсирует. Слышу в голове голос доктора Сэндерса: «Должен сказать тебе, что не уверен, выдержит ли твое колено гонку».

Виднеется знак нулевой мили. Я всхлипываю.

– Слава богу! – задыхается Эндрю.

Раздаются аплодисменты, когда мы минуем знак. На тридцать секунд мне становится легче, но затем я начинаю оседать. Мэтт подхватывает меня под локти. Поддерживает. Опускает на пляжное полотенце. Такое чувство, будто сотня пчел одновременно жалят мои ноги. Пот льется по лицу, жжет глаза.

Я начинаю плакать. Лиза валяется на полотенце рядом со мной. Эндрю сгибается, его голова между коленями. Я склоняюсь на бок и меня рвет на асфальт. Только не снова.

Мэтт расстегивает мой бандаж, и Бриджит передает ему пакет со льдом. В руке появляется очищенный банан. Слава богу. Не думаю, что смогла бы очистить его сама. Засунув его в рот, я едва не давлюсь им. Меня только что вырвало, но я могла бы съесть целый продуктовый магазин. Мэтт подносит стаканчик лимонного Гаторэйда к моим губам. Я делаю глоток, но все заканчивается тем, что проливаю оставшееся на свой голубой топик. Желтое смешивается с синим и превращается в отвратное зеленое пятно на груди.

Он передвигается, чтобы помочь Лизе растянуться, а Бриджит дает Эндрю тайленол. Это сумасшествие. Если я едва могу выдержать двадцать две мили, как я выживу, пробежав двадцать шесть?

Кайл ни разу не одолевал двадцать две мили. Самое большее, что он пробегал – двадцать. Только мысль об этом заставляет слезы еще сильнее струиться по моему лицу. Он никогда не делал этого. И я не уверена, что смогу сделать это снова.

– Мэтт, я не могу, – бессвязно говорю я. – Я не смогу осилить гонку. Как я пробегу еще четыре мили? Это слишком много. Это больно. Больно.

– Энни, у тебя получилось, – мягко отвечает Мэтт. – Я не позволю тебе навредить себе. Твое колено сегодня почти не опухло. Наши упражнения приносят результат…

– Я не могу, – говорю я сквозь слезы. – Мой желудок. Я не могу.

Две руки крепко сжимают мои лодыжки. Джереми становится на колени передо мной:

– Энни, ты не бросишь. Ты можешь сделать это, поняла?

Сопли текут из моего носа.

– Энни, – снова говорит Джереми. Его голос звучит издалека. – Выпей это. Сейчас же.

Еще один стаканчик появляется передо мной.

– Я не могу. Не могу. Больно.

Такое ощущение, будто мой желудок выворачивается наизнанку. Я наклоняюсь и меня снова тошнит, прямо перед ним. Хватаюсь за бок. Внезапно он встает. Ему противно.

Но затем я чувствую, как он садится позади меня, вытягивая ноги рядом с моими. Его руки обхватывают меня.

– Я держу тебя. Расслабься. – Прислоняюсь к его груди, стараясь восстановить дыхание. Мэтт отводит взгляд от лодыжки Эндрю, которую обследует, и улыбается, когда видит своего брата со мной.

Джереми шепчет мне на ухо:

– Ты закончишь это ради него. Обязательно.

Это заставляет меня плакать еще сильнее. Я смаргиваю слезы, уставившись на него через плечо.

– Кайл рассчитывает на тебя, Энни.