Луке не сидится в тесной студенческой каморке. До выставки осталась неделя. Но вряд ли у нее что-нибудь получится. Всю ночь Лука пролежала без сна, глядя в потолок. Еще одна ночь… Она прекрасно представляет, какими должны быть картины. Вот только не знает, как этого добиться.
Дома она не просыпалась по ночам, даже если в хлеву блеяли козы, а с отвесных горных круч с грохотом сходили лавины. Но теперь, когда она переехала в город, ее может разбудить даже то, что не имеет звука. Тени. Мысли соседа. Безмолвные холсты, не тронутые краской.
Стены комнатенки возвышаются над ней, как каменная кладка каземата. Три метра на четыре. Две книжные полки, диван, на котором она спит. Письменный стол и платяной шкаф. И это все. Она поворачивается на бок и ударяется головой о стенку. Все, прочь отсюда. Она сбрасывает одеяло, натягивает на себя одежду и открывает окно. Только бы не встретить никого в коридоре. Кто-то бредет в сторону туалета. Кто-то в нижнем белье ступает босиком по холодному и грязному полу. Кто-то, кого она не знает, но с кем вынуждена делить ванную и кухню, половую тряпку и чайные чашки.
Закрывая за собой дверь комнаты, она видит красные цифры на радиобудильнике. Они показывают 04:48. Спускаясь с третьего этажа, она крепко держится руками в перчатках за водосточную трубу. Еще десять секунд, и черные сапожки с громким стуком касаются земли.
Лука пришла к этому решению весной.
План 1: Уехать, да подальше.
План 2: Писать картины, писать и писать. (И рисовать.)
План 3: Третьего плана у нее нет.
Небо над ней разверзлось дождем. Капли тяжело барабанят о землю. Они как прозрачные прыгуны-бейсджамперы, только без парашюта. Она чувствует, как к бедрам липнет жесткая джинсовая ткань, липнет так, что не отодрать, от этого ее шаги тяжелеют, и это чудесно, она заставляет ноги двигаться вперед, все дальше и дальше в ночь. В черной тьме не различить лица, все похожи друг на друга, все равны, и никого ни за что не укоряют. Тушь стекает с ресниц вниз по лицу, как краска с кисти, которой Луке больше не удается писать картины.
Лука сворачивает за угол; здесь она открыта ветру, который отбрасывает ее на шаг назад, прежде чем ей снова удается обрести равновесие. Ледяной ветер обтачивает мочки ушей. Палестинский платок свободно намотан вокруг шеи, ветер легко пробирается к самому горлу, проникает в вырез рубашки, холодит кожу и покрывает тоненькое тело Луки мурашками. Он задирает полы пальто, они с громким хлопаньем полощутся в потоках воздуха. Лука поднимает воротник и плотно затягивает пояс вокруг талии.
Темные волосы облепили голову, словно шлем; намокшие и отяжелевшие, они свисают ниже талии. Музыка, звучащая в наушниках, влечет ее все дальше по пустынной улице. Когда в голове звучит музыка, ты как будто превращаешься в персонажа фильма. Все окружающее отступает далеко-далеко, оказывается будто по другую сторону стеклянной стены. Мир окрашен низким уханьем ударных и звоном бас-гитары. В липкую грязь у обочины затоптаны гниющие осенние листья, идти по ним скользко, они со всех сторон облепляют обувь. Но грязью Луку не напугаешь. Ни землей, ни коровьим навозом. Ни запахами скотного двора или подгнившего сена. Хотя в городе какая-то особенная грязь. Луке никак не удается придумать для нее определение. Невидимая какая-то.
Ей необходимо быть здесь. Ей необходимо учиться в этой школе. Все говорили, что она слишком рано уезжает из дома. Что хотя бы среднюю школу нужно окончить дома. Что тут преподают математику и немецкий. И зачем ей этот немецкий?
А она все-таки сделала это. Уехала. Упаковала все в два тяжеленных рюкзака и села в автобус. Уехала, не зная здесь ни одной души. Лука размышляет обо всем том, что оказалось совсем не таким, как она думала. О друзьях, которых она рассчитывала обрести здесь. О картинах, которые она собиралась написать. Когда она стоит перед холстом, у нее ничего не получается. За последние три месяца она написала всего две картины. Красочный слой становится все толще и толще, цвета меняются, но все это не то. А теперь остается всего неделя. Одна неделя до выставки, на которую может прийти кто угодно. Мама собиралась приехать.
На первой же неделе занятий каждому из них отвели свое рабочее место. Лука делит мастерскую еще с двумя девочками. Это совсем крохотная комнатка. К счастью, Лука довольно скоро обнаружила здесь кое-что интересное. Прямо за окном мастерской проходит водосточная труба. Прежде чем уйти из школы, Лука всегда приоткрывает окно. Совсем чуточку, чтобы казалось, что оно закрыто. Сторож ни разу не заметил этого. Вообще никто не заметил. Больше всего она любит оставаться одна во всей школе. Чтобы никто не приставал с разговорами. Ночью создается особое напряжение сил. Появляются силы работать. Особенно в такие ночи, какие бывают в это время года. Во время первых заморозков.
Читать дальше