Андрей Рихтер - Обретение любви

Доля. Любимое слово. Фамилия Петра была Доля. Фамилия нравилась – красиво, коротко, емко и со смыслом. Не Наливайко, не Подопригора, не Непийпиво, а До-ля. «До» и «ля» – две ноты, перезвон колокольчика. На заре своего предпринимательства Петр хотел назвать свои магазины по фамилии. Звучно же и запоминается намертво. Но потом представил, как одна тетка говорит другой: «Пойдем в «Долю», – и передумал. Покоробило, жалко стало собственную фамилию в общее пользование отдавать. Глупость, конечно, но передумал, решил, что нехай будет «Острiв смаку». Тоже хорошее название. Кругом море безвкусицы, безвкусья, серость сплошная, и вдруг яркое пятно – остров вкуса. Вставляет. При всей своей внешней брутальности и суровости, в глубине души Петр был поэтом. В юности, еще при социализме, пробовал сочинять стихи. Одно стихотворение даже в газете напечатали. Радости было до неба. Сейчас десять миллионов в лотерею выиграй, такой радости не будет…

А может, причиной семейного разлада стала Ольга? Но ведь не было ничего, ни случая, ни повода, одни намеки. Обстоятельства оказались сильнее чувств, да и были ли чувства? Так, родственная приязнь, не более. Делать из такого выводы, это уж слишком. Хотя… Женщины чувствуют, когда оно так. У них на эти дела чуйка, дай Боже… А что не почувствуют, то придумают. Да что толку копаться в прошлом? Главное, не мотивы, а результат. Итог. Закономерный и досадный…

Зазвонил «личный» мобильный. По нему, в отличие от обычного, делового, номер которого знало пол-Киева, Петр отвечал всегда. Номер звонящего не определился – странно. Наверное, какой-то сбой.

– Петр Николаевич? – не здороваясь, уточнил незнакомый мужской голос.

– Я слушаю! – ответил Петр. – Кто вы?

– Друг, – коротко и расплывчато представился незнакомец. – Ваш сын у нас, и, если хотите, чтобы с ним все было хорошо, вы должны за это заплатить.

– Должен? – переспросил Петр, постепенно осмысливая услышанное. – Кому должен?

– Будьте на связи. Вам перезвонят.

Короткие гудки впивались в ухо злыми пиявками.

Мало было печали, так еще это.

– …твою мать! Вот суки!..!..….!

Матерная брань редко звучала во дворе дома, носившего почетное звание «профессорский». Нонсенс. А уж если матерится сын Витюша, так это вообще парадокс. Сын никогда не испытывал тяги к сквернословию. «Дурак», «идиот», «черт побери» – вот, пожалуй, и весь его «бранный» набор. А тут выдает такие замысловатые фиоритуры, да еще на весь двор!

Не веря ушам своим, Галина выглянула в окно. Сын стоял возле своего серого «акцента», разводил руками, качал головой и продолжал ругаться.

– Колеса? – спросила Галина.

Ее не столько интересовало, что случилось с машиной (не угнали же), сколько хотелось «переключить» сына на нормальную речь. Стыдно перед соседями. А больше всего стыдно перед Ганнусей. Она прекрасно слышит все, что говорит, то есть орет папа. Нехорошо.

– Спустись, посмотри! – пригласил Виктор и в сердцах пнул ногой колесо.

Материться, правда, перестал. Выговорился.

Спустились втроем. Невестке и внучке тоже захотелось посмотреть, по какой причине так разоряется муж и отец вместо того, чтобы спокойно съездить за хлебом.

Хлеб никогда не покупался впрок, только свежий, с запахом и с хрустящей корочкой. Глупо покупать по пять буханок и держать их в холодильнике, ведь вчерашний хлеб это уже не хлеб, а сырье для сухарей.

– Вот! Полюбуйтесь! – голосом, полным трагизма и боли, сказал Виктор и отступил в сторону, чтобы не закрывать обзор.

Неизвестный хулиган нацарапал на боку машины большими буквами «Москалi геть з України!!!» [13] Москали, вон с Украины! (укр.) . С тремя восклицательными знаками – крайняя степень экспрессии.

– Могли бы и на одной двери написать! – сказала Ольга.

«Москалi геть» было нацарапано на правой задней двери, а «з України!!!» – на передней. Царапали чем-то острым, гвоздем или шилом, глубоко царапали, старались на совесть, если это слово применимо в подобных случаях.

– Запятую забыли поставить! – машинально вырвалось у Галины.

– Мама! – Виктор схватился за голову. – Какая, к черту, запятая?! Может, еще про кавычки вспомним?!

Последовал еще один пинок по ни в чем не повинному колесу.

– А кто такие «москали»? – спросила Ганнуся.

Детский вопрос, как это часто бывает, поставил взрослых в тупик.

– Ну-у… – начал Виктор, переглянувшись с матерью и женой, – это такие люди…

– Плохие? – уточнил ребенок.