Бризин Корпс - Осколки

Мы поочередно представились. Лиза как всегда назвалась Алисой, что вызывало у меня рефлекторное желание закатить глаза. Чего-чего, а этого я не выношу – все эти Алиса, Луна и прочие ванильные имяреки меня выбешивали похлеще политической обстановки в мире.

– Маш, стрельни мне сижку, – обратилась она ко мне шепотом. – У них наверняка должны они быть.

Сама она не могла это сделать. Не виню ее за это, не смеюсь над ней – у каждого, как говорится, свои тараканы в голове, что поделать? Да и забавно это в некотором роде – просить у людей курева, а потом отдавать его другому человеку.

Я уже готова была встать, как…

– Простите, – обратился к нашему девичнику Коля. – У вас не найдется сигаретки?

– А мы вот уже хотели у вас их стрельнуть! – повесив губы на уши, сказала я.

Николай, достав из протянутой Асей пачки сигарету, посмотрел на меня, также улыбаясь:

– Да что вы?

– Неловко как-то получилось.

– Так, а сколько вам лет? – спросил он, усаживаясь напротив меня и сбоку от Аси.

– Двадцать один, – ответила та.

– Восемнадцать, – качнула головой Лиза.

Ну а что, мне быть моложе их, что ли?

– Восемнадцать, – качнула плечами я. В принципе, это только на малюсенькую долю неправда. По сути, я слукавила меньше Аси, которая прибавила себе три года с копейками, и Лизы, прибавившей себе чуть менее года. Так как она родилась позже меня, посредством логических заключений можно сделать вывод, что в нашем коллективе я самая невинная в плане вранья сегодняшним вечером.

Далее следовали вопросы-ответы на темы обучения. Ася запихнула себя вкупе с Лизой в МГППУ, куда они только планировалипоступать. Получалось, что она уже на третьем курсе. Меня определили в литературный институт имени Горького, куда я все намеревалась попасть, но все-таки раздумала, решив, что меня это в конечном счете вгонит в депрессию. Я также отказалась и от сдачи литературы в ЕГЭ, что практически совершенно лишало меня шансов куда-либо поступить. Но – ладно. В конечном счете меняникто не спросил касательно того, правда ли все это. А не отрицать информацию, которую говорит кто-то там (не ты лично), и врать – это разные вещи.

Удачно оправдавшись, я продолжила есть черешню, прихваченную с собой.

Коле оказалось девятнадцать, что вынудило Асю пожалеть о сказанной сгоряча цифре. Мне было как-то все равно, сказать по чести. Изначально решив, что и как, я просто сидела на заднем плане, пока эти две ловили каждое сказанное парнишей-с-набережной слово.

Бла-бла-бла, я жил в Америке. «Прекрасное произношение» – похвалила его Елизавета. Я закатила глаза.

Бла-бла-бла, я знаю английский, немецкий, французский.

Бла-бла-бла, я умею сочинять.

Нет, может быть, я судила его предвзято. Нет, может быть, заметив, как на него смотрит субъект моих собственных чувств, я начала ревновать и поэтому мне каждое его качество, высоко ценимое кем угодно, не нравилось крайне, вызывало у меня приступы нервозности и негодования. Но – боже мой, разве можно проэкзаменовать человека на знаниетого или иного языка? Я имею в виду, незнакомца на мостовой – разве можно? Он вполне мог выучить пару-тройку стандартных фраз, чтобы умело окучивать девиц, вроде таких, как мои спутницы. Знание языков (а в особенности, французского) поднимает тебя в глазах собеседницы. Только вот я со своей латынью… Мда.

Так или иначе, я не чувствовала ничего, кроме постепенно пронизывающего меня холода. Вина уже вскоре не осталось, так что согреваться мне было нечем. Все мои мысли кружились вокруг «надо пойти на мост – там теплее» и я раздражалась от того, что никто меня не слышит, что всем тепло и комфортно. Я пару раз вставала и бегала по каменным ступеням.

– Как в человеке может быть столько энергии?! – наигранно, по-актерски как-то восклицал Коля, обращаясь к своим друзьям.

«Как в человеке может быть сорок три килограмма и желание сбросить жир, бегая туда-сюда?» – думала я тем временем.

Друзья Коли, с которыми мы вскоре познакомились, использовали мою колонку для воспроизведения довольно живенькой музыки, под которую я носилась по набережной как угорелая.

– Эй, – окликнула меня Ася, прикоснувшись к плечу, когда я наконец-таки снова села. Рядом не было Коли, Лиза не слушала. – Что с тобой?

– Мне холодно, – грубо ответила я. Когда мне некомфортно, я начинаю реагировать на внешний мир, как Цербер. Сама того не желая, я становлюсь ужасно противным человеком. – Я уже полчаса или час твержу – пойдемте на мост, мне холодно. А мы сидим тут!