Виктор Пимкин - Покаяние грешников. Трилогия

Согласились, разлили по стопкам Армянский марочный коньяк особой выдержки. Затем короткий тост, выпили, и сразу по телу побежала теплая волна, пробуждая голод, который требовал разных закусок. Затем разлили по второй, опять выпили, закусили, и стало так хорошо. Голод утих, теперь поглощение еды стало спокойным, а разговоры стали свободными. Напряжение ушло прочь, захотелось музыки, танцев, и ничего, что в этой компании был всего один кавалер. Сначала он попеременно танцевал с каждой дамой и те, в благодарность за приглашение, одаривали его поцелуями, а потом стали танцевать втроем, рассказывали веселые истории, анекдоты, смеялись и шутили.

Кому-то пришла в голову идея, а не продолжить веселье в бане? Все сразу согласились. Быстро, но без суеты, перенесли все в комнату отдыха, и убедились, что не ошиблись в своем решении. Банька была хоть и небольшой, но очень уютной. В ней было все и маленькая парная с крохотной душевой, совмещенной с туалетом, и бассейн, больше всего похожий на купель, и что-то похожее на спальню, в которой стояло нечто похожее на тахту с огромным количеством подушек.

Все это объединяла небольшая комната отдыха со своим большим, дубовым столом и такими же дубовыми лавками, за которым и продолжили застолье. Осталось только включить музыку, да переодеться по-банному. Ольга достала для всех из шкафчика банные халаты, полотенца и простыни.

Юрку, чтобы не смущал женщин, оставили переодеваться в предбаннике, а сами остались в комнате, сняли с себя все и обернулись простынями, как римские сенаторы. Халаты надевать на себя не стали, уж больно жарко им показалось в помещении. Потом окликнули Юрку, что тот может заходить к ним без стеснения.

Включили радиолу, поставили, редкую по тем временам, долгоиграющую пластинку, сели за стол и, чтобы снять неловкость с переселением, выпили понемногу. И это помогло, неловкость как рукой сняло. Легкость общения и веселость вернулось обратно компанию, в прежнее русло непринужденности. Танцы втроем, обнимания и поцелуи, но надо и о бане подумать, зря, что ли пришли сюда?

Оставив гостей на несколько минут, хозяйка прошла в парную, посидела там буквально полминуты, а потом вернулась обратно к гостям и сообщила им, что можно идти париться, но только есть одно но. Париться женщинам, полностью укутанными простынями, но это как-то плохо, тело не будет дышать.

Стоя перед большим зеркалом и рассматривая себя в банном одеянии, Ольга Николаевна, как будто в задумчивости, сообщила, что недавно на комиссии рассматривали проект постановления о развитии сети общественных бань. Так вот, один из ее членов рассказал, что в скандинавских странах в общественных банях, считается нормальным, когда разные мужчины и женщины парятся и моются вместе полностью обнаженными и это не считается аморальным поступком. А в заключении произнесла, что если там чужим можно, то здесь, своим сам Бог велел купаться и париться голышом.

Как только она произнесла последнюю фразу, ее простынь соскользнула с плеч и она осталась стоять пред всеми, в чем мать родила. Юлия вышла из-за стола, встала рядом со своей подругой и, следуя ее примеру, тоже сбросила с себя простыню.

Юрка наблюдал за этой картиной, что называется, раскрыв рот. Тело своей подружки он знал досконально, и оно всегда восхищало и возбуждало его. А вот тело хозяйки дома видел впервые. В сравнении с Юлей оно было слегка тронуто полнотой, но это, если считать изъяном, ее совершено не портило, наоборот, оно придало ему такое очарование, что хотелось прижаться к нему и ласкать.

Он подошел к ним и, как скульптор, только что изваявший изящную композицию обнаженных купальщиц, ходил вокруг них кругами, проводил руками по изгибам, впадинам и выступам их тел, а потом склонялся к ним и целовал.

А женщинам это нравилось. Юлия с удовлетворением принимала Юркины ласки, она понимала, что скоро ее охватит желание, и она уже не сможет этому противостоять, а как реализовать его, пока не представляла.

И Ольга Николаевна то же пыталась противостоять своим необъяснимым желаниям, которые, благодаря молодому человеку вдруг проснулись и ожили в ней. Ее тело охватила мелкая, но такая приятная дрожь, во рту все пересохло. Всего-то надо, подойти к столу, налить и выпить стакан воды, но оторваться от Юркиных ласк не хотела, ничего перетерпит.

Ни муж, ни те два любовника, если так их можно было называть, никогда ее так не ласкали и не давали ей никакого удовлетворения, а этот, ну просто кудесник, знал свое дело, сам любил и ее заставлял любить и себя и его. Он внимательно прислушивался к каждой женщине, старался услышать и почувствовать то, что каждая из них желает именно в этот момент, и сделать то, что каждая так хочет. Он знал, что угадав и выполнив ее пожелание, он получит награду самой высшей пробы.