Сергей Жарков - Москва навсегда. О нелюбви и не только

– А ваши, похоже, в карты играют? – сменил тему Золотарев.

– Ну да, деньги мне отдали, вот и режутся в карты.

– А ты что?

– Я третий год не пью, вожу их деньги, чтобы не пропили, – махнул головой в сторону земляков в соседнем купе чернявый Саня.

– Я тоже не пью, – похвалился Золотарев. – Бросил.

– А ты что? Молодой же. Пока не женатый, что не выпить? Это потом женишься, детей заведешь, бросишь… – Саня как-то тоскливо замолчал. – А пока молодой-то, что не выпить.

– Посмотрим, в Томск приеду, с друзьями, наверное, и выпью немного.

Замолчали. Вечер загустел, за окном было темно, а вагон протоплен был основательно. Было жарко, Золотарев задремал, забыв расправить постель. Потушили большой свет. Внезапно он проснулся от сильного шума и веселого крика. Он поднял спросонья голову и вгляделся в проход. В проходе приплясывал и орал разухабистую песню здоровенный детина, вахтовик, лет тридцати-тридцати пяти.

– А я Коля-Николай, а я вышел погулять! Эх мать, вашу мать, а я вышел погулять! А ты девица красна! Не бывала ты ясна! – приплясывал и орал во весь голос, детина. – Эх, ух, люблю двух! А я, Коля, люблю двух!

Он внезапно прекратил песню и припляс. Засмеялся во все горло, а потом заговорил: – А эх, Саня, дай мне тысячу из моих денег! Душа просит! Слышишь, Саня!

Золотарев глянул на своего соседа. Тот лежал на боку, подперев голову тыльной стороной большой, натруженной мужицкой ладони, и спокойно, без тени нервов смотрел на своего пьяного товарища.

– Не дам, Коля, иди, ложись спать. Проспись, – ответил он.

– Это мои, мать твою ити, деньги! Верни их мне! – взъярившись, закричал здоровенный детина Николай, так, что сонный Золотарев испугался за соседа Саню.

– Верни, я сказал!

– Не дам! – ответил Саня.

– Ах ты ебтить! – детина замахнулся и попытался стукнуть своего товарища, но промахнулся. А тот в секунду соскочил на пол вагона, оказавшись на полторы головы ниже пьяного Николая, врезал ему в печень, а потом заломил руку за спину.

– Спать, сука, я сказал!

Молодой сонный киргиз, ничего не понимая, испуганно глядел на дерущихся вахтовиков, а Золотареву стало весело и захотелось помочь Коле. Вовсю смеялся и товарищ Сани с нижней полки.

– Аа, отпусти! – заревел Николай, но Саня вместо того врезал ему свободной рукой по правой почке и, вырубив, покантовал в соседнее купе, на свое место. Через пару минут Саня вернулся.

– Ну как тот, Коля, успокоился? – спросил Золотарев.

– Да вроде успокоился. Третий год не пью, вожу их деньги, и каждый год одно и то же, – устраиваясь спать, как-то совсем уже спокойно, будто и не было драки со своим приятелем, ответил Саня.

– А где он напился-то?

– Да кто-то напоил, поезд-то большой. Или схоронил на дорогу, да все выжрал.

– Аа, понятно. Ну, спокойной ночи.

– И тебе спокойной…

Наутро Золотарев проснулся от баса того же Николая, который стоял в проеме купе.

– Это, как его, Саня, извини меня. Я не хотел. Сам понимаешь, выпил маленько, ну что там, еще захотелось, бывает же. Спасибо, что это, как его, успокоил, – басил Николай.

– Да пошел ты, Коля. Иди лучше рожу умой, пьянь ты! – ответил Саня.

– Спасибо, спасибо! – обрадовано заулыбался Николай и исчез.

Так, с неспешными разговорами и рассказами о своих городах, с веселыми картами в козла или дурака, Золотарев доехал с усольчанами до станции Тайга.

– Привет Усолью! – на прощанье сказал Золотарев.

– Привет Томску, – ответил Саня. Он вышел проводить Золотарева на перрон. Хлопнули по рукам. Золотарев махнул Сане и зашагал в сторону станции.

Было два часа дня, вовсю светило низкое сибирское декабрьское солнце. Мороз хватал Золотарева за нос и уши. «Узнаю, узнаю», – радостно шел навстречу ему Золотарев. Он купил билет на электричку. «Наконец-то дома. В Сибири, в Тайге, вот он уже, Томск. Черт побери, скоро увижу родных, своих друзей, сестру. Наконец-то дома! Уже скоро дома», – радостно думал Золотарев.

Накануне Рождества 2000-го Золотарев сидел у Жилина в гостях. Тот переехал в центр Томска, на Фрунзе, сняв 12-метровую квартирку в малосемейном общежитии. Жилин, как и Золотарев, поступил в аспирантуру, но, разочаровавшись в ней, устроился работать редактором на телевидение. Разочаровавшись и в работе на тиви, грядущей весной собрался служить лейтенантом в армию. Еще раз вспомнив и обсудив уход Ельцина в новогоднюю ночь, сменившего его молодого Путина, замолчали.

– Поехали со мной к сестре, Рождество встретим, Света рада будет, – собираясь уходить, предложил Золотарев другу.