Людмила Лапина - Невеста Монсегюра. Фантастический роман

– С вашего разрешения, дамы, – рыцарь поднялся из-за стола и отодвинул стул Ляли. Она чмокнула Жанну в щеку, попрощалась с Зоей, взяла графа под руку, и они покинули кафе.

По Троицкому мосту они пронеслись как вихрь, распугивая прохожих. Ляля держалась за руку графа, сердце ее сжималось. «Неужели он так стремится покинуть меня? Я люблю его! Он этого не чувствует?» – чуть не вырвался у нее стон на том месте, где они целовались два часа назад, но сила воли подавила голос растревоженного сердца. Рыцарь влек ее вперед. Благополучно миновав длинную переправу, он произнес:

– Донна Лилиана, объясните, почему стены этой крепости такие низкие, и поставлена она в низменном месте.

– Вы считаете меня специалисткой в европейской фортификации? – выдохнула она.

– Да, демуазель, вы видели мой Монсегюр, укрепления Тулузы, бывали в каменных крепостях своей земли, так что представляете развитие фортификации за последнюю тысячу лет.

Ляля вспыхнула – впервые надменный хозяин Монсегюра интересовался ее мнением по жизненно важному для него вопросу, в котором и сам прекрасно разбирался, повидав немало европейских и мусульманских укреплений.

– Крепость была создана для боев с участием артиллерии по проекту, основанному на разработках французского инженера семнадцатого века Вобана, – пояснила девушка, часто дыша. – Такие крепости не так легко захватить.

– А были попытки?

– Нет, нашу никогда не осаждали, не брали штурмом, – ответила Ляля. – Ее пушки держали под прицелом всю акваторию Невы и ближайший берег, откуда дорога ведет к Выборгу.

– С кем воевал тогда ваш король?

– У нас был царь Петр Алексеевич, позднее прозванный Великим, а воевали мы со шведами, – ответила Ляля.

– И кто победил?

– Конечно, Россия, а Сенат в честь этой победы преподнес царю высочайший императорский титул. Мы идем к его гробнице, – продолжала девушка. – Сюда, монсеньор, сейчас мы купим билеты и войдем в собор.

– Я заплачу, – сказал граф. Тишина и полумрак встретили их под сводами императорской усыпальницы. Держась за руки, рыцарь и девушка медленно шли по центральному нефу мимо массивных мраморных пилонов.

– Эта базилика напоминает мне римскую Санта-Мария-Марджоре, – прошептал сэр Луис.

– Да, Сен-Сернен в Тулузе побольше будет, – шепнула в ответ Ляля и вспомнила момент своего метафизического пребывания в двенадцатом веке, когда ее впервые посетила мысль отыскать Святой Грааль. По дороге в Монсегюр она ощущала все возрастающее притяжение сакральной чаши и понимала, что идет верным путем. До сих пор она помнит это необыкновенное чувство – сладкую боль в солнечном сплетении, ведущую к цели. Но сейчас, продвигаясь по каменному полу с детства знакомого собора, она не замечала ничего подобного. У надгробия первого российского императора из серого выборгского гранита они остановились. Рука Ляли дрожала в руке графа, сердце ее сжималось от тоски и обиды. «Почему сэр Луис так стремится оставить меня?»

Девушка закрыла глаза, и чувства, которые она считала, оставленными в двенадцатом веке, нахлынули опять – тоска по дому и близким. Тогда она отчаянно стремилась домой к маме, поэтому и смогла найти дорогу к Святому Граалю. У сэра Луиса в двенадцатом веке остались дядя, замки и подданные, он хочет вернуться, чтобы предотвратить захват Монсегюра войском французских крестоносцев. Стремление домой рыцаря стало ей более понятно. Она сжала его ладонь и взволнованно спросила:

– Милорд, вы что-нибудь чувствуете сейчас?

– Ветерок обдувает мою левую щеку, – незамедлительно ответил он.

– Вы правы, здесь прохладно, – хихикнув, сказала Ляля. – Но вы чувствуете эманацию Святого Грааля?

– Нет, а вы, демуазель?

– И я не чувствую, хотя в Монсегюре я ее ощущала вот здесь, – и девушка положила руку себе под грудь.

– Сердцем? – переспросил граф.

– Нет, это солнечное сплетение, говорят, здесь находится душа человека, – пояснила Ляля.

– Вот здесь? – уточнил рыцарь, дотронувшись до своей груди.

– Нет, здесь, – и Ляля чуть передвинула широкую ладонь рыцаря. – Чувствуете? – переспросила она почти жалобно, не отнимая своей руки. Граф закрыл глаза и сосредоточился, честно пытаясь уловить след присутствия родовой чаши в сердце Петербурга, но почувствовал только тепло руки стоящей рядом девушки. Мгновения текли. Рыцарь открыл глаза. Ляля стояла совсем близко.

– Ну что? – выдохнула она.

– К сожалению…

Девушка убрала руку.