Единственная Ева Вторая - Фантазии Парижа. Любовный роман. Первая книга трилогии

Свет фар вывел меня из забытья, и я открыла глаза. На меня смотрел молодой француз с тонкими чертами лица и ослепительной улыбкой. Madame Laissez-nous vous aider! Он сказал, что его зовут Луи. Как странно – это имя показалось мне знакомым. А, может, я его слышала во сне? Я вложила озябшие пальцы в его протянутую теплую ладонь и шагнула в реальность, глотнув свежий парижский воздух. Он вел меня по лестнице вверх, и я шла, даже не спрашивая, куда и зачем. Просто потому, что человек протянул мне руку, возможно, руку помощи. Помню маленькую комнату код самой крышей здания, кресло, светильник и чашку горячего чая, которую я едва держала – так дрожали руки… Он присел на корточки возле меня, пристально смотрел и кутал мои озябшие ноги пледом. Как заботливая няня кутает простуженного ребёнка. Хотя он и сам был, в сущности, ещё дитя.

Я впервые видела его, но столько нежности, столько участия и трепетной откровенной теплоты я не встречала давно. Наверное, только в той, другой жизни, из которой ты улетела, а меня выбросило осознанием непонимания прямо с трапа на взлётную полосу.

Мой новый мир в этой маленькой комнате был наполнен теплотой и нежностью, Луи создавал его. Создавал для меня. Окруженная его вниманием, я быстро согрелась, и даже ритм сердца стал бодрее. Я вернулась к жизни и была готова воспринимать окружающую меня реальность. Наконец, комната стала приобретать чёткие очертания, и я увидела стол, деревянную кровать, шкаф… мебели было немного. И самое интересное, что привлекло моё внимание – эта, стоящая в углу картина. На неё падала тень от штор, и я не могла хорошо её рассмотреть. Сквозь сумрак просвечивал только силуэт обнажённой женщины.

– Луи, Вы художник? Это Ваше творение там, в углу? – задумчиво спросила я. Он только кивнул и улыбнулся в ответ загадочной улыбкой. – Покажите, я хочу её видеть, я знаю толк в живописи, – мой тон был нетерпелив. Он встал, взял со стола светильник, подошёл к окну и откинул штору, которая скрывала полотно.

Свет упал и осветил рисунок. Это был шок, я так и застыла с чашкой в руке. На картине полулежала обнаженная натура – женщина, и это была я.

– Я рисовал Вас, мадам! – шёпотом произнёс Луи. – Вы не станете сердиться на меня за подобную дерзость? Если позволите, я расскажу Вам все.

Я смотрела на него, затаив дыхание и молча кивнула:

– Да, конечно.

Он начал говорить, говорить тихо, словно боялся спугнуть меня своими словами.

Он говорил, что уже более двух лет мой образ приходит к нему во сне. А утром исчезает призрачной дымкой. Эти сны не дают ему покоя, терзая его воображение эротической властью. Он говорил, и его губы дрожали, и, казалось, на глаза наворачивались слёзы. Он был в плену, в плену своих снов обо мне. Они преследовали его как навязчивое видение, которое он не мог отогнать, как ни пытался. Во сне я приходила, целовала его и позволяла любить себя. Так он говорил. Во сне он был счастлив со мной, а когда утром мой образ таял, он мучительно страдал. И так весь день бродил в ожидании ночи.

Когда тоска дошла до предела, он взял кисть и нарисовал меня на холсте, чтобы днём я была рядом и не покидала его. Так ему было легче, говорил он. Он считал себя безумным все эти два года, понимая, что любит женщину, которую никогда не видел, сгорает от любви к фантому. Но он был не властен что-либо изменить. Он считал себя безумным до сегодняшнего дня, когда увидел меня живую и настоящую. Чудо – иначе это нельзя было назвать – свершилось чудо!

Сраженная речью молодого художника, я молчала. Мысли путались. В то время, когда разгорелся мой роман с женщиной, я уже была любима мужчиной, с которым мы никогда не встречались. Мистика! Это просто немыслимо! Судьба преподносит такие сюрпризы!.. И именно сейчас, когда я была на краю пропасти, он возник в моей жизни из ниоткуда, чтобы помочь, а, может, чтобы в корне изменить мою жизнь…

Его искренность трогала и ошеломляла. Пауза моего молчания затянулась, это было понятно. Но что ему ответить? Как вести себя сейчас – я не знала.

Он словно прочитал мои мысли по глазам, потому что сказал:

– Я ничего не прошу и ни на что не надеюсь… Позвольте только мечтать о Вас, ибо то, что Вы есть, для меня уже счастье! И я не безумен – Вы существуете!

Дрожащим от волнения голосом я произнесла:

– Спасибо Вам, Луи! Я позволяю Вам мечтать.

Он опустился на колени и поцеловал мою руку.

– Спасибо, Мадам!

Время остановилось. Я, сидящая в кресле, и юноша возле моих ног.

Первые лучи солнца, пробиваясь сквозь шторы, озарили комнату и наполнили её светом, вывели нас из полузабытья.