Радаслава Андреева - Материнская любовь

– Папина ты дочь, ну и решайте тогда ваши проблемы сами.

Вот так всегда, почему она никогда не могла меня поддержать и понять. Всё у нас было дома хорошо, мама замечательная хозяйка, а вот чуткости с её стороны в моём направлении, я не ощущала никогда. Помню как в юности, когда я только стала встречаться с Семёном, она всегда смеялась над моими переживаниями и говорила, что я вечно делаю из мухи слона и создаю себе проблемы на ровном месте. А фраза «У тебя такихСёмок будет ещё миллион», вообще была коронной. А я никогда не хотела себе этот миллион, у меня был он – один единственный. Спасал папа, который выслушивал и подсказывал, поддерживал и сопереживал.

Уснуть, в новогоднюю ночь, мне удалось не сразу. Я, в кои-то веки, сподобилась почитать. Правда, чтение, постоянно прерывалось, так как я стойко теряла нить повествования, и начинала думать о наших с Сёмой неурядицах. Хотя конечно все проблемы были только у меня. В итоге, сморило меня под утро.

Мне приснился сон. Я шла по заброшенному городу, где совсем не было людей. Брела по заброшенным улицам, пиная мусор под ногами. Чувство одиночества накрывало меня с головой. Казалось, что я одна на белом свете, и тут нет ни одной живой души. Было страшно и странно. Я побежала, стараясь забыться в движении. И вдруг оказалась на какой-то площади, полной народа, но все говорили на каком-то непонятном мне языке. И в этой толпе иностранцев я почувствовала себя ещё более одинокой, чем в пустующем городе.

Проснулась со странным чувством, чего-то непреодолимого и горького. После сна остался осадок, и я ещё долго валялась в постели, не находя сил встать.

Два дня я отсыпалась, а третьего января пошла на работу. Тренировки никто не отменял, хотя самую младшую группу я распустила на каникулы.

С Сёмой мы не виделись с новогодней ночи, общались только по телефону. Собственно он-то порывался ко мне прийти, но я притворялась приболевшей и отнекивалась, как могла.

Отец подвёз меня до работы. Я вошла в спортивную школу, ребят пока не было, за то был слышен бас Виктора Фёдоровича:

– Да я этому остолопу говорил, делай Алинке предложение, он кивал, а сам мамке своей всё рассказал. Какой она хай подняла, к моей жене в магазин прибегала, жаловалась.

– А ваша жена как отреагировала? – это был голос Игоря Ивановича, нашего заместителя директора.

– Да послала она её, дуру ненормальную. Она же и ко мне прибегала, в прошлом году, и вопила: «Виктор Фёдорович, скажите Сёме, пусть он бросит эту Алинку», – голос старшего тренера слышно было очень хорошо. Я покраснела, прекрасно понимая, о чём это он.

Постояв ещё немного в холле, я побрела в свою тренерскую переодеваться, хотелось убежать куда-нибудь подальше и спрятаться ото всех.

Знала я прекрасно, что Сёмина мать меня недолюбливает, и последнее время старалась эту проблему не затрагивать. Да видимо не получится.

Раздался стук в дверь, и раздался голос Семёна:

– Алин, ты переоделась?

– Открыто, – громко сказала я.

– Привет, – на лице моего молодого человека сияла широкая и радостная улыбка.

Я кивнула, и отвернулась, надо было как-то начать разговор, но я не знала как.

– Алин, – протяжно произнёс моё имя Семён. – Мы квартиру смотреть пойдём, или мне одному принимать решение?

– Я не буду с тобой сожительствовать, – ответила я, громко, чётко и не поворачиваясь.

– Что значит сожительствовать? – в голосе парня сквозило удивление.

Я развернулась и посмотрела ему в глаза:

– А то и значит, дорогой, жить с тобой в качестве сожительницы я не намерена.

– Ну, сейчас же все так делают, – начал Семён оправдательным тоном, – да и мама моя…

Закончить фразу я не дала, внутри всё заклокотало от гнева:

– Ах, мама твоя, это твоя самая лучшая советчица, как я посмотрю, в отношении меня. Это тот человек, который меня ненавидит просто за моё существование. Она тебе советчица, ага, поживи с ней сынок, а там посмотрите. А у неё ручки будут развязаны, она на каждом углу растрезвонит, что я такая-сякая шалава, замуж не вышла, но к тебе в кровать прыгнула не мытьём, так катаньем.

Семён недоумённо уставился на меня:

– Ты что такое про мою маму говоришь?

– Правду, – меня трясло. – Это именно правда, про твою маму, которая отворачивает морду, когда мы с тобой идём по улице и не здоровается. И ты прекрасно это знаешь, так как именно ты пытаешься отвлекать меня в этот момент, что бы я её не увидела.

Сёмка опустил взгляд, он то думал, что я ничего не замечаю и как дурочка всему верю. Но я знала, и очень давно, что его мама меня терпеть не может. Но надеялась, всегда надеялась, что мой любимый будет моей защитой и опорой в этом вопросе.