Эдуард Барсегян - Старик и девственница

– Старик, ты опять иронизируешь. Неужели я так сложно выражаю свои мысли?

– Ничего сложного: ты влюблена в свое тело и не хочешь с ним делиться ни с кем, даже вопреки желанию самого тела, жаждущего того, что ему ниспослано самим Богом. Это чем-то напоминает историю с Галатеей.

– Это хорошо, Старик, что ты сам пришел к Пигмалиону. Когда я рассказывала о сравнениях своего тела со скульптурами, и все они были в проигрыше, то вспоминала о Галатее. Я тогда хорошо стала понимать страдания скульптора Пигмалиона, как поняла их Афродита, которая оживила Галатею.

– Здесь не могу с тобой не согласиться, Анна. Живое тело непревзойденно по своей красоте! Скажу больше: ни один художник или скульптор, ни одна фотография не в состоянии соперничать с природой, созданной Богом. Вспомним хотя бы закат Солнца – это воспроизвести нельзя. Но, коль скоро ты вспомнила историю с Галатеей, надо сказать и о том, что она вышла замуж за царя Кипра Пигмалиона.

– Ты намекаешь на то, что я должна выйти замуж?

– Не знаю. Выбор за тобой. Если хочешь служить богине Весте, то ее жрицы давали обет сохранения девственности в течение 30 лет, но затем все равно выходили замуж. Надо признать, что эти годы делали их весьма богатыми невестами – их почитали, за что имели много привилегий. А у тебя какая цель?

– Старик, ты что-то уводишь меня не туда. Мы говорили о моем теле, а не обо мне. Да, созданное Богом невозможно превзойти, но люди всегда старались приблизиться к его творениям. Изучая обнаженные тела, я открыла для себя много выдающихся скульпторов и художников. Особо я обратила внимание на французского салонного художника Вильяма Бугеро, скорее, на его две картины: «Рождение Афродиты» и «Вечернее настроение». Тело его Афродиты очень похоже на мою фигуру. Но моя грудь несравненно лучше!

– Я не знаком с Бугеро, но, что твоя грудь прекрасна – не может быть двух мнений.

– Спасибо, Старик! Но у меня складывается впечатление, что ты несколько смущаешься, глядя на мою грудь. Хотя понимаю: ты мужчина, а не эстет. Но, надеюсь, это со временем пройдет, когда у тебя появится возможность спокойно изучать мое голое тело: оставшись наедине, я всегда буду без одежды. Таково мое желание. Это будет наш мир, созданный для нас двоих. И он уже перед тобой, а все, что за моей спиной – это внешняя среда. С тобой мне хочется ощутить полную свободу от общества. В этом смысле мне симпатична философия экзистенциализма.

– Я в восторге от этого, Анна! Но один вопрос: ты что, хочешь убить во мне мужчину?

– Кто-то сказал: красота требует жертв! Пусть это будет твоя жертва как мужчины. Впрочем, ты можешь отказаться.

– А ты жестока, Анна!

– Старик, ты хочешь меня обидеть? Впервые слышу, что жестокость можно совершать, не совершая ничего. Ты хочешь сказать, что мужчина, видя произведения искусства, может возжелать?

– Возможно и это, не знаю. Но живое тело – это другая категория.

– Что-то мы ходим по кругу. Впрочем, вот и наш спасительный круг! – весело воскликнула Анна, увидев, что официант несет нам долгожданный шашлык.

– Да, еда часто спасает людей, и не только от голода!

На какое-то время мы замолчали, занявшись едой. Я исподтишка поглядывал за Анной, как она ест. В последние годы, с чьей-то легкой руки, в кинофильмах, особенно в сериалах, стало модным показывать чревоугодие героев фильмов. Возможно, это удобная форма для режиссеров, но она меня крайне раздражает. Неужели этот интимный процесс кому-то интересен? Не думаю, что продукты жизнедеятельности человека, что на входе, что на выходе, представляют какой-то интерес.

А повод вспомнить об этом дала мне моя очаровательная собеседница. Возможно, я стал ее идеализировать, но она настолько красиво кушала шашлык, что на какой-то момент мой взгляд остановился на ней чуть больше обычного. Эта девочка все замечала! Я отвел взгляд, но она, тут же, задала мне вопрос, будто прочла мои мысли:

– Старик, тебе нравится смотреть, как я ем?

– Признаюсь, да! – несколько смущенно, ответил я.

– Знаешь, мне тоже кажется, что это красиво. Пусть тебе не покажется самовлюбленностью, но все во мне вызывает в людях приятные эмоции. Повторюсь в последний раз: я на себя смотрю со стороны, как на совершенство, созданное кем-то, к чему я лично не имею никакого отношения. Я являюсь лишь хранительницей этого незаурядного тела, и, влюбленная в него, не знаю, каковы имею на него права, чтобы не оскорбить Создателя. В смысле оценки моего существа, у нас с тобой одинаковые права.