Линда Леусс - Путь Дракона. Начало. Том 2

На следующий день я покинул третий мир и сбежал на войну с отщепенцами, бросаясь в самую гущу всех схваток и надеясь, что меня все-таки убьют. Боль от полученных ран не причиняла столько страданий, сколько рана в сердце. Я отчаянно искал смерти, но был ей не нужен, покончить жизнь самоубийством и навеки опозорить свой клан я был не готов, но в минуты слабости даже этот шаг не казался мне таким уж позором. Старая сука Смерть смеялась мне в лицо, отказываясь принимать мою жертву. В схватках я получал неопасные, но болезненные ранения, которые не несли угрозы моей жизни и я, не обращая внимания на боль в ранах, снова лез в самое пекло. Мою первую любовь предали, растоптали, меня унизили, та, которой я отдал свое сердце, меня не любит, и предпочла другому! От одной мысли об этом я превращался в бешеное животное, действующее на инстинктах и если бы не Дун, который вытаскивал меня из передряг, рискуя собственной жизнью, я бы погиб. Даже становясь драконом, я не чувствовал облегчения. Однажды, когда Дуну надоело смотреть на мои страдания в человеческом образе и слушать тоскливый вой в драконьем, он перевоплотился вместе со мной и задал мне знатную трепку. Я не ожидал нападения, но когда пришел в себя от неожиданности и попытался его разорвать, Дун трансформировался в человеческий облик и, стоя безоружный и беззащитный перед моей пастью в которой уже клокотало пламя, крикнул – Давай, Драк, убей меня! Я не буду сопротивляться, но знай, что ты убил брата за недостойную человеческую самку! Я взревел и выпустил струю пламени в небо, но не смог двинуться с места, словно слова Дуна пригвоздили меня к земле. Я стал человеком и бросился в жаркий, смрадный лес пятого мира. После этого случая мы с братом не разговаривали больше луны, Дун специально посылал меня в изнурительные караулы и разведывательные операции, чтобы я мог поразмыслить, запретив участвовать в боях. Поначалу я бесился, но через некоторое время почувствовал, что боль в сердце становится терпимей. После очередной разведки я пришел к Дуну, он сидел около костра, полируя свой меч и даже не подняв головы при моем приближении. Я присел рядом с ним, и мы долго молчали, он точил и полировал свой меч, рассматривая его со всех сторон, а я смотрел в огонь. Наконец, он вложил меч в ножны, повернулся ко мне и сказал «Добро пожаловать назад, Дракон!». Дун никогда не говорил много, но каждое его слово было на вес эльфийского серебра, он спас меня от смерти и позора, а мы не смогли даже найти его тело и похоронить, как подобает павшим воинам из клана Тули. При воспоминании о погибшем брате на душе, как всегда заскребли железные когти.

– Драк, очень хорошо, что ты пережил подобное испытание, тебе повезло, – как-то сказал он.

Я покачал головой – Это не везение, а тяжелая болезнь.

– Зато теперь ты знаешь, что не надо дарить свое сердце первой попавшейся женщине. Сперва надо хорошенько подумать, достойна ли она такого подарка. Это относится к любой женщине, не только из третьего мира, – серьезно глядя на меня, сказал брат.

– Я никогда больше не сделаю подобного подарка ни одной женщине, слово Дракона! – выпалил я, с ужасом представив, что мне придется еще когда-нибудь пройти через подобные муки. Дун пожал плечами, но ничего не сказал.

Мы больше никогда не разговаривали с ним на эту тему, а через несколько лет он пропал.

Анна напрасно думает, что пробудила во мне интерес, пережив несчастную любовь и разочарование, с тех пор я не имею никаких дел с человеческими женщинами, они слишком коварные, вероломные и непостоянные, мое сердце теперь спрятано в крепкий сундук и заперто на три замка. После своего выздоровления я был с женщинами разных племен и рас, но никогда не заводил серьезных отношений, только здоровый секс, без обязательств и глубоких чувств. Меня это устраивает, и я не собираюсь меняться. Я слишком взрослый, чтобы влюбляться с первого взгляда, слишком тяжело пережил несчастную любовь, чтобы верить человеческим женщинам. В моей жизни вам нет места, и никогда не будет, слово Дракона. Много лет прошло с предательства той женщины, но шрам на сердце остался до сих пор. Я неожиданно поймал себя на мысли, что последние четверть часа старательно убеждаю сам себя, что человеческие женщины меня не интересуют, вспоминая ту давнюю историю, но перед глазами вопреки моей воле стояло лицо Анны, ее улыбка, темные глаза, и привычный жест, которым она пыталась заправить за ухо непослушную прядь волос. На долю мгновения я пожалел, что не поцеловал ее на прощание.