Наталья Литтера - Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа

– Это же надо вам было связаться с таким уродом, – пробормотал страж порядка.

– Случайно получилось, я не хотела, правда не хотела, – все еще не отнимая рук и шмыгая носом, говорила Дуняша. – И разгон он меня заставил взять. Я ехала как положено, так нет, захотел посмотреть, сколько можно на трассе выжать. А теперь вот… и хомяка убьет, и брата на счетчик, и я-я-я… видели…

Сердце мужчины при исполнении все же оказалось не каменным и дрогнуло. Он аккуратно под локоток взял Дуняшу, которая наконец решилась открыть лицо. Оттого что ладони были потными, макияж поплыл, а ничто так не передает женские страдания, как размазанная под глазами тушь.

– Ну что вы, что вы, – торопливо пробормотал лейтенант Кравцов, явно чувствуя себя виноватым в том, чем грозит девушке потеря машины. – Я выпишу вам штраф, не переживайте. Пойдемте.

Дуняша покорно села в «ладу» и стала смотреть, как сотрудник ДПС торопливо заполняет бланк. Неужели прокатит? Неужели все обойдется?

– Та-а-ак, превышение скорости у вас уж слишком большое и тянет на штраф в пять тысяч рублей. Держите, – он вручил бумагу Дуняше.

Многозначительно помолчал. А потом намекнул:

– Деньги-то есть?

– Е-есть, – икнула вдруг Дуняша.

«Ну, мать, ты даешь! Это же надо так в тему икнуть, – включился внутренний голос. – Какой талант пропадает, подумать только».

Дуня открыла сумку и стала судорожно в ней рыться.

Ну почему, почему если что-то надо, то с первого раза в женской сумочке это не найти? Куда запропастился кошелек? Недолго думая, она просто перевернула сумку и высыпала все содержимое себе на колени. Он упал последним и увенчал горку жизненно необходимых вещей. Лейтенант застенчиво отвел глаза от получившегося натюрморта, ибо через мгновенье на кошелек свалилась маленькая упаковка тампонов.

Быстро запихав все содержимое обратно в сумку, Дуня достала бумажку как раз в пять тысяч. Неплохая взятка.

«С ума сошла всю наличность отдавать?» – прозвучало в голове.

– Это вам, – прошептала она, игнорируя голос разума. – Я бы даже добавила, но больше ничего нет, – и в доказательство показала пустой кошелек.

– Не мог оставить девушку в беде, – отчего-то покраснел гаишник, беря протянутую банкноту.

«Ты смотри, уже второй рыцарь за сегодня, – не унимался голос. – Один колесо меняет, второй штраф выставляет. Бог любит троицу. Жди!»

– Спасибо вам, – искренне поблагодарила Дуня лейтенанта Кравцова, в котором, видимо, стала просыпаться совесть, ибо он поинтересовался:

– А как же вы совсем без денег-то?

Девушка вылезла из «лады».

– Он накормит, – указала она недобрым взглядом в сторону машины, в которой уже сидел автостопщик.

– Может, вас проводить? – предложил лейтенант, возвращая права.

– Нет-нет, не стоит, я сама… Сама его успокою. Автомобиль ведь сохранила.

– Удачи вам, и больше так не гоняйте.

– Даю слово!

До Коко Дуня шла на нетвердых ногах, крепко сжимая в руке сохраненный документ. Открыв дверцу «ауди», она даже не взглянула на сидевшего как ни в чем не бывало автостопщика, бросила сумку на свое сиденье, сунула в нее права, быстро вытащила из кармашка на двери микрофибру и направилась к переднему бамперу, не заметив, что раскрытая сумка завалилась набок и с таким трудом возвращенные права из нее выпали.

Если бы было возможно, то Дуняша легла бы прямо на капот, обняв свою красавицу. Но сделать этого она не могла – слишком много вокруг глаз. Поэтому просто остановилась перед машиной, присела и стала протирать ее фары, шепча: «Ах ты моя девочка, моя умница. Испугалась? Я тоже. Но я тебя не брошу. Ни за что не брошу. Вот высадим этого придурка, и все будет хорошо. Тебе ведь понравилось с ветерком, да? Знаю, что понравилось. В следующий раз, когда останемся вдвоем, найдем проверенную дорогу и прокатимся. Обещаю».

В салон она возвратилась почти спокойная. Отодвинула сумку, села и захлопнула за собой дверь, прежде чем сказать:

– Еще раз повысишь на меня голос и вылетишь из этой машины, Дон Кихот фигов!

– Я смотрю, права у тебя? А это главное! – оживился пассажир. – Могла бы и спасибо сказать, Дульсинея Романовна Тобосская!

– За что? За то, что попросил пришпорить колесницу? – Дуня открыла косметичку, вынула оттуда зеркало и влажную салфетку.

Мама дорогая, ну и видок у нее! Тушь под глазами, подводка смазалась. Надо хоть как-то привести себя в порядок.

– За то, что спас твои права! – продолжал заниматься саморекламой любитель путешествий. – Пожалел же тебя сердобольный лейтенант? А я принял удар на себя, между прочим. Опорочил свою безупречную репутацию.