Наталия Говорухина - Сто граммов счастья. Сборник

– Паша, привет. Ну как дела? Поздравляю! А ты можешь Маше лично об этом сказать? Нет, я ей еще не говорил. Хочу, чтобы ты сам пригласил.

Никита победно протянул трубку Маше. Довольная улыбка не сходила с его губ. Последний козырь был вынут из рукава.

– Тебя к телефону, – сказал он.

Маша взяла трубку. Она чувствовала подвох. Но была уверена, что ее сейчас ничем уже не прошибить. Чего он хочет добиться? К чему эта самодовольная улыбка? Все теперь потеряло смысл.

– Да. Привет, – ответила она. – Что?! На свадьбу? Ну поздравляю. Кто избранница-то? Я ее знаю? Света?! – Маша удивленно вскинула брови. Она бросила непонимающий взгляд на Никиту и продолжила разговор: – Конечно, ошарашена. И давно вы встречаетесь? Вот подпольщики! Хорошо. Договорились. Пока.

Молодая женщина была в растерянности, она протянула телефон мужу. Тот взял его, пристально наблюдая за реакцией жены.

– Больше нет вопросов? – спросил Никита.

– А что тогда в офисе было? – ответила вопросом на вопрос Маша.

– Поссорились они. У Светы истерика началась. Мне пришлось успокаивать.

– Умеешь ты удивлять, – приходя в себя, сказала Маша.

– Ты тоже, – парировал Никита.

Маша хитро улыбнулась:

– А я тебя еще не удивляла. Только готовлюсь.

Лицо супруга вытянулось от очередного подвоха:

– Не пугай меня. Что еще случилось? Ты теперь на солнце собралась?

Маша намного помедлила с ответом. Она улыбалась и готовилась к очередному реваншу. Ну хоть чуть-чуть вкусить победы:

– Нет, за солнцем. Я беременна.

Никита сначала обомлел, потом обрадованно посмотрел на жену. Он, наконец, окончательно выдохнул. Его свет вновь вспыхнул. Машин лучистый взгляд вернулся. И он понял, как важно, чтобы она смотрела вот так, только на него. Никита обнял жену за талию и притянул к себе.

– Так вот зачем ты приходила в офис! – догадался он.

Маша кивнула головой и положила руки на плечи мужа.

– Подожди. А как ты собиралась на новой работе и беременная? Ничего не понимаю, – Никита пытался разобраться в очередном квесте от супруги.

– Ну, я вообще-то не давала еще согласия на новую работу. Я еще надеялась, что все как-то разрешится. Я еще надеялась… – пряча глаза, сказала Маша.

– На что ты надеялась? – с улыбкой спросил муж.

– Что ты все еще любишь меня, – наконец, ответила молодая женщина, заглядывая в глаза супругу.

– Конечно, я тебя люблю, дурочка моя, – с нежностью в голосе сказал Никита.

Он провел рукой по ее лицу, отодвигая каштановую волну волос, и произнес:

– Умеем мы друг другу доверять.

– И разговаривать тоже, – подтвердила Маша. – Пора учиться.

– Больше так не делай, хорошо? – сказал Никита.

Маша кокетливо улыбнулась:

– Я подумаю…

– Ты невозможная! Но я так люблю тебя!

Молодая женщина, пытаясь спрятать слезы счастья, опустила голову на плечо мужа, потом снова посмотрела на него.

– Я тоже очень тебя люблю. Ты же теперь будешь больше времени с нами проводить?

– Обязательно, – окончательно капитулировал Никита.

Зрительный зал кафе удовлетворенно выдохнул. Дамы за соседними столиками благоговейно сопереживали. Мужчины посмеивались. Кто-то завидовал. Между столиками продолжал лавировать официант, а за окном спешили домой задержавшиеся на работе допоздна люди: кто пешком, кто на машинах. Все согласно установленному статусу.

Шел дождь. Нет, неправильно. Лил дождь. Он лил так, словно небеса прохудились и все, что копилось несколько долгих жарких месяцев, обрушилось на город. Лето решительно возвестило о своем прощании с людьми.

Несмотря на ненастье, я долго и бесцельно бродила по улицам города. Промокла, зонт не справлялся с таким потоком воды. Начало темнеть. Витрины, люди проходили мимо, не тревожа, не цепляя чувств, словно лента декорации, которую неведомый художник прокручивал рядом со мной. Я как будто не шла, а стояла на месте, скованная своими мыслями, и задавала себе кучу вопросов, но не находила на них ответы: «Как получилось так, что мы расстались с Андреем? Почему именно я попала под сокращение на работе? Что за черная полоса наступила в жизни? И когда она уже закончится?»

Неожиданно обнаружила, что действительно не иду, а стою, уставившись в витрину магазина или на свое отражение. Это была кондитерская лавка. При каждом открывании двери из нее вырывался запах ванили, карамели и чего-то еще неуловимого и притягательного. Ароматы щекотали нос и зазывали внутрь.