Нет, ему не дадут спокойно посмотреть, Кого опять принесло! Надо сказать секретарю, чтобы не пускала кого ни попадя.
Избавился от посетителя. Снова глянул на монитор, сказал себе:
— Интересный экземпляр. Еще немного. Еще пусть потомится. А потом начнем испытания.
Странно это прозвучало бы для стороннего слушателя, если бы таковой нашелся. Что за испытания? Казалось бы, все и так ясно, зачем похищают глупых маленьких девственниц?
Ан нет. Вот тут-то и всплывают проблемы воспитания, а может и гены…
Для того, чтобы это понять, надо бы вернуться в детство мальчика Арсения. Матери он лишился, когда ему было семь лет. Прислуга шепталась, что она померла вовсе не от тоски. Возможно. Сеня случайно увидел красную полосу на шее мертвой матери. В гробу она лежала красивая, вся в цветах, а он бился в истерике, не хотел верить… Случайно, пока его, вопящего, от тела отрывали, кусочек шеи и открылся. Мама Лена была для мальчика всем, можно сказать, что они были вдвоем против того мира, в котором властвовал отец. Она была безопасной обителью, стеной, защитой. И эта стена рухнула.
Его отец, Василий Палыч, был тяжелый человек, его жене приходилось несладко. Постоянное унижение, насмешки, пренебрежение и вместе с тем дикая ревность. Плохо сочетается, но сочеталось. В доме всегда вертелось множество шлюх, он пользовался ими, когда хотел, мог сделать это даже на глазах у жены, но она всегда была невозмутимо холодна. А ведь она его любила. Любила, когда выходила замуж, любила и потом. И он ее тоже видимо любил, но очень уж извращенно. Любил, конечно, иначе чего бы так ревновал? Мог убить любого, если ему казалось, что жена благосклонно посмотрела, или улыбнулась. И Сеня помнил, такое как-то было. После того случая мать вовсе перестала разговаривать с отцом, а он как с цепи сорвался. Совсем озверел. Накануне Арсений слышал урывками, как Вася Склочный в очередной раз издевался над ней. И в тот раз она ответила. Негромкий голос матери произнес:
— Ты нравственный урод, Василий. Моральный садист и манипулятор.
— Я? Садист? Это же ты всегда отказываешь мне — ядовито осведомился отец, — А я к тебе и пальцем никогда не прикоснулся. Хотя следовало разок шкуру спустить, умнее стала бы.
— То, что ты делаешь гораздо страшнее, — сказала мать и ушла к себе.
А на утро Сене сказали, что она умерла от тоски. Арсений М… так и не узнал, что же случилось с его матерью. Покончила с собой или ее убил отец. Подозревал, что все-таки покончила с собой. Слишком уж Вася Склочный бесился и крушил все в доме в то черное утро.
Потом уже отец не раз повторял Арсению с какой-то особой злостью:
— Предала она тебя. Предала, взяла и бро-си-ла. Не нужен ты ей был. Все женщины твари, предать нас готовы в любой момент. Все предают! Все шлюхи. Все.
— Моя мать не шлюха! — ярился семилетний мальчик, заливаясь злыми слезами.
Отец только смеялся:
— Ишь, разорался, подожди, вырастешь, сам убедишься. Любая предаст. Только дай ей возможность. Покажи ей спину, доверься.
Мальчик дрожал, молча злился, держа ответные слова в себе. А Василий Палыч продолжал учить:
— Запомни, они все шлюхи. Нет ни одной, достойной доверия. Вырастешь, убедишься сам.
При таком постоянном внушении ядовитые семена нет-нет, да и западают в душу, как ни сопротивляйся. Ну вот. Мальчик вырос, стал мужчиной. Очень богатым, привлекательным мужчиной, с большими, просто неограниченными возможностями. И так уж вышло, что отцовские тезисы в отношении женщин он опробовал. И да, старик оказался прав. Не выдерживали женщины испытаний. Ни одна.
Конечно, отдельная тема, что испытания эти превратились для Арсения Василича в тайную вторую жизнь. И личные качества он в этой жизни проявлял совсем не те, что в обычной жизни. Но кто ему был судья? Богатых не слишком строго судят, а слишком богатых не судят вовсе. А Бога они не боятся. Предполагается, что возмездие их не настигнет, потому что откупятся. Наивное заблуждение, не откупится никто. Свое возмездие мы носим в себе.
Когда на следующее утро Саша проснулась и обнаружила на прикроватной тумбочке ларчик, ей стало страшно по-настоящему. В ее комнату входят, что-то заносят, выносят, ее саму заносят-выносят, а она ни сном не духом… Мысли о том, что в еде снотворное, совершенно не нравились. Не есть что ли на ночь? Или вообще не есть? А это может быть и не еда. Она с тоской взглянула на вентиляционную решетку, через вентиляцию немного газа пустить ничего не стоит, она о таком как раз недавно читала. Ох, вот поневоле подумаешь о вреде образования… Не знала бы, не задумывалась.
Читать дальше