Вера Колочкова - Две Розы

– Тысячную бумажку разменяй, мелочи не хватит, наверное… И хлеба еще возьми, бородинского! Ну и колбаски какой-нибудь, что ли…

Когда вернулись на кухню, Сонька с жадностью закурила, а через три затяжки вдруг спросила у матери:

– Почему она так одета странно? Вроде как не по возрасту… Ей это ужасно не идет…

– Что значит – не идет? Не понимаю я этого выражения – идет, не идет… Человек идет, и одежда вместе с ним тоже идет, вот и вся недолга!

– Да все ты прекрасно понимаешь, мам… Я уж и забыла, как ты умеешь все по-своему вывернуть, с прибаутками…

– Ну что ж, если без прибауток… Это Маринкины вещи, Сонь. Помнишь свою подружку, нет?

– Маринку? Помню, конечно. И как она живет? Замуж удачно вышла?

– Она не вышла замуж. И не собирается. Она успешную карьеру делает.

– И что, получается?

– Вполне. Квартиру себе хорошую купила, по заграницам ездит, и вообще, очень своей свободной жизнью довольна. И матери помогает, устроила ей обеспеченную старость. И нам с Розочкой тоже перепадает… Вон вещи свои Маринка отдает… Они почти новые, дорогие.

– Мам… Это что, опять камень в мой огород?

– Да какой камень, что ты… Нет у меня для тебя камней. Ты спросила, я ответила, только и всего. Мы дружим с Лизой, Маринкиной матерью, вот она и отдает вещи для Розы…

– А ты вроде с другой теткой дружила, из нашего дома… У нее еще сын Вадик был… Смешной такой, его в школе все ботаном дразнили…

– Почему – был? Он и сейчас есть. И Лидочка тоже есть. Она мне тоже очень помогает.

– Что, тоже вещи старые отдает бедной несчастной сироте?

– Нет. Вещи не отдает. Да и Роза вовсе не сирота, не говори так. Уж тем более ты этого не говори…

– Ну, давай, давай! Скажи еще – ты же мать-кукушка! Скажи, что подкинула тебе ребенка и поминай как звали!

– Я не понимаю, Сонь… Ты ругаться со мной приехала, что ли?

– Да больно надо… Это же ты меня упрекаешь, что моя дочь вещи с чужого плеча носит… Кстати, они ей вовсе не подходят, ну совсем не в ту степь, ну никак! Ты что, сама этого не видишь?

– Может, и не подходят. Со стороны виднее, Сонь. Но я другие вещи Розе купить не могу, моей пенсии едва-едва хватает, чтобы за коммуналку заплатить да еду скромную купить.

– И опять ты меня упрекаешь, мам. Я знаю, что виновата, что не помогала тебе, да… Но чем я могла помочь? Думаешь, у меня так много денег, чтобы помогать? У меня ведь тоже дети… Почему ты о других своих внуках не думаешь, а только и можешь что упрекать?

– Да не упрекаю я…

– Нет, упрекаешь!

– Ну хорошо, если тебе так больше нравится… Хорошо, доченька, я тебя упрекаю. Пусть будет так. Но только что от этого в нашем положении изменится? Ничего ведь не изменится, правда?

– Но ведь я предлагала Розу забрать, когда она в школу пошла! Ты сама ее не отдала, мама!

– Да, не отдала. Потому что Роза ко мне привыкла, а я к ней. Семилетнего ребенка не так-то просто вырвать из привычной обстановки, тем более такого ребенка, как Роза… Да, я не отдала! Но от помощи я тоже не отказывалась, Соня! Конечно, было бы лучше, если бы Роза носила другие вещи, но на какие деньги я их куплю? Неужели ты сама этого не понимала, доченька? Ведь ты ни разу даже не предложила мне никакую помощь, даже самую мало-мальскую…

– Мам, но ты пойми, у меня ведь тоже все не так просто… Я ж не работаю, у Виктора на шее сижу… И повторяю тебе, что у нас у самих двое маленьких детей…

– А Роза – не ваша с Виктором дочь?

– Да наша, наша… Но я ж тебе объясняю – я бы присылала денег, если бы могла! Но я не могу… У меня их просто нет… Вообще нет…

– Почему? Виктор не дает?

– Не дает. Он сам деньгами распоряжается. Ну, может мне на руки дать какую-то мелочь… Да я и не прошу… У него от бывшей жены тоже дети, он им помогает… У нас на этом семейные отношения и держатся, между прочим, что я ничего никогда не прошу… Я самая покладистая и преданная жена, наверное.

– Что, все еще любишь его? Все еще с ума сходишь?

– Что значит – все еще? Да, конечно, люблю! Любила, люблю и буду любить! Ну что делать, если я такая, мам? Ну что мне теперь делать…

Губы у Соньки затряслись, кончик носа покраснел, глаза наполнились влагой. Схватив сигарету, она прикурила нервно, сильно вдохнула в себя дым и даже задержала его внутри себя немного, надеясь таким образом остановить слезы. А когда выдохнула, проговорила вдруг тихо:

– А Розой я скоро сама займусь, правда… Скоро мы часто с ней будем видеться, и я постараюсь наверстать упущенное…

Роза Федоровна напряглась и хотела переспросить у дочери, что она имеет в виду под «часто видеться» и «наверстать упущенное», но не успела. В прихожей хлопнула дверь – Роза из магазина пришла.