Татьяна Герцик - Лунная дорога. Часть 2

Подобные рассуждения граничили с казуистикой, но нужно же было чем-то утешаться? Вот я и утешалась. И вообще, на что мне жаловаться? Вот Виктору Панову есть за что ругать судьбу, а у меня все хорошо. Почти.

Просидела на подоконнике до восьми утра. Потом приготовила кофе, бутерброды, перекусила. От недосыпа возникла коварная мысль позвонить Инке, разбудить ее ни свет ни заря, ведь звонит же она мне заполночь, хотя знает, что я сплю, и поделиться с ней перипетиями судьбы Панова. Она же весь одиннадцатый класс пыталась его очаровать!

Я уже протянула руку, чтоб взять телефон, но так и не взяла, поняв, что не смогу опуститься до банальных сплетен. Хотя поделиться с кем-нибудь этой тяжелой ношей все-таки стоило.

Не выдержав, днем позвонила маме в Лондон. Если она еще спит, то просто не возьмет трубку, она всегда отключает звук, чтоб не мешал.

Она ответила сразу. Поздравив ее с Новым годом, выслушала ответные пожелания и только тогда рассказала о Панове и его женитьбе.

– Машенька, я об этом знаю, – она сочувственно вздохнула. – Денис мне об этом говорил. Да об этом вся наша верхушка шепчется. Я тебе не звонила, потому что не хотела, чтоб ты переживала.

– Как ты думаешь, можно что-то сделать? – спросила это просто так, чтоб облегчить душу, ни на что не надеясь.

И оказалась права:

– Обычными путями – нет. Денис вообще говорит, что Панова-старшего просто подставили. Ему и связь с террористами приписали, и много всякой чепухи, никакой бы суд не помог. Так что они выбрали оптимальный вариант.

Оптимальный вариант? Я чуть зубами не заскрипела. Бедный Виктор! Вспомнился его потухший взгляд в нашу последнюю встречу, и по щекам снова покатились слезы. Стремительно распрощалась с мамой, чтоб она ни о чем не догадалась.

Нужно немедленно заняться чем-то полезным и увлекательным, чтоб в голову не лезли противные мысли о собственном бездарном существовании и вине перед Пановым.

Может, хоть в кино сходить? На последний ряд?

От этой мысли вдруг напал какой-то странный безрадостный нескончаемый смех. Пока сообразила, что это банальная истерика, чуть не задохнулась. Помог холодный душ. Верное средство для слишком впечатлительных девиц. Говорят, в таких случаях еще пощечины хорошо помогают, но бить себя по щекам не комильфо, к тому же сильно все равно не ударишь, замах не тот, а шлепать просто так – какой прок?

Придя в себя, хотела одеться и погулять, но позвонили в дверь, и я пошла открывать, недоумевая, кто бы это мог быть, ведь по домофону меня никто не спрашивал. Соседи, что ли? Синдром глубокого похмелья? Ко мне довольно часто заскакивал кто-нибудь из нежелающих посещать нашу районную поликлинику. А мои отговорки, что я только учусь и у меня впереди еще почти три курса, эти страдальцы игнорировали.

Но это оказались не соседи, а Лилия. Вот уж кого я совершенно не хотела видеть! И чего она делает у меня третьего января?

Пускать ее не хотелось, но она быстренько втерлась в квартиру и пафосно поздравила меня с Новым годом. Скороговоркой пожелала мне всего самого разного, причем ее пасмурный тон подразумевал вовсе не счастье и здоровье, а нечто даже противоположное, и принялась зудить свою нудную комариную песню:

– Маша, когда ты продашь квартиру? Нам в нашей двушке очень тесно!

Я только вздохнула. Нет, если б она разговаривала нормально, то я бы давно на это согласилась. Но она со своей тупой агрессией будила во мне зверя. И я отвечала ей в ее же духе. То есть когда сочту нужным.

Вот и сейчас она принялась объяснять мне, какая я подлая эгоистка и какая она страдалица, потому что вынуждена меня терпеть. Интересно, и когда ей удается жертвовать собой? Я к ним не хожу, ничего у них не прошу, вообще избегаю изо всех моих сил, и она же меня терпит? Интересная постановка вопроса.

– Лилия, а может, вы отсюда быстренько уйдете, а? Пока я не разозлилась окончательно и не нажаловалась на вас отцу? – официальным тоном и на «вы» обратилась я к ней. Надоела потому что.

– Да жалуйся сколько влезет! – задрала она свой длинный тонкий нос. Не поверила. А все потому, что, сколько бы она тут ни появлялась, я отцу об этом ничего не говорила. – Боюсь я тебя сильно!

– А вы не меня бойтесь, а с муженьком своим поссориться опасайтесь. Вы же теперь всего-навсего жена. Обидится он на вас и любовницу для утешения заведет. А потом и вовсе к ней смотается. Потому что любовницы априори законных жен лучше.

Она пошла багровыми пятнами.

– Ты этого не сделаешь! – проговорила сквозь стиснутые зубы.