Карина Верная и Аси Блэр - Идеальная несовместимость

– Странно, машина же вроде здесь стояла? – резко притормозив на месте некогда стоявшего такси, которое, видимо, уехало в закат, задумчиво чешет голову Штормов. – Всё! Ты меня достала со своим бредом! Дальше – езжай, куда тебе надо без меня. Я устал и хочу спать! Мне утром на работу, – неожиданно вспылив, бросает мне парень и быстрым шагом пытается скрыться в неизвестном направлении.

– Постой! – ору вслед, стараясь его догнать с подушкой наперевес. – Что ты за мужчина такой, если собираешься бросить меня ночью одну на улице? Я не знаю этот район!

Пять минут спустя.

– Не повезло же мне сегодня тебя встретить! – развалившись рядом со мной на заднем сидении пойманной нами попутки, Тимур заводит старую шарманку и пытается уничтожить меня своим надменным взглядом. В какой-то момент мне даже начинает казаться, что я чувствую запах гари. Ну, ничего! Я достаточно огнеупорная. Поэтому красноречиво хмыкаю и отворачиваюсь к окну, чтобы придумать очередную причину задержать Штормова возле себя.

Но дяденька за рулём меня ужасно отвлекает тем, что подозрительно часто подглядывает в уличное зеркало, гордо поправляя свои нелепо закругленные концы усов, и чересчур громко слушает какую-то кавказскую музыку. Причем в каждой песне один и тот же бит, отчего складывается ощущение, что это целая нескончаемо длинная композиция. Хотя, может, так оно и есть.

От такой мучительной пытки для ушей хочется выть, но попросить водителя сделать потише я не решаюсь – слишком уж грозный у него вид.

Пожалуй, пора валить!

– Блин, Штормыч, – картинно хватаюсь за живот и, скорчив лицо от фальшивой боли, поворачиваюсь лицом к парню. – Мне срочно нужно на выход!

– Что опять?! – рассерженно вскрикивает Тимур, почему-то проигнорировав прелестное прозвище.

– Мне надо… по делам этим… – сама замялась.

Но время деньги. А в моем случае – реальные. Да и ехать в такой убийственной обстановке в скрипящей со всех сторон, полуразваленной машине – это какой-то трэш и самоистязание.

– Потерпишь до дома! Не маленькая! – грубо отвечает Штормов, непреклонно уставившись в лобовое.

– А вдруг у меня мочевой слабый? – огрызаюсь и, поглядывая в зеркало на водителя, как бы с намеком продолжаю. – Да и укачивает на заднем сидении сильно. Но если ты возместишь этому молодому (лесть в чистом виде) человеку уборку салона, то я, в принципе, могу и не выходить.

Машина резко тормозит. Я отворачиваюсь, пряча самодовольную улыбку от посторонних глаз.

– Я вас здесь подожду, – понятливый дяденька дает добро на выход, намекая нам с Штормычем на то, чтобы мы вместе освободили автомобиль.

– Ты решила меня сегодня окончательно добить? – хлопнув дверью машины, устало спрашивает Тимур и для убедительности потирает ладонью лоб и глаза.

Мне вдруг становится даже чуточку жаль его, и возникает желание отпустить замотавшегося бедолагу на все четыре стороны. Но не успеваю я открыть рот, как достоверно ощущаю головную боль и подкатывающую к горлу тошноту. Меня на самом деле укачало в этой долбанной развалюхе.

– Мне, правда, нехорошо – надо воздухом подышать. Давай пройдемся до того здания? – прошу, не особо надеясь на положительный ответ, но Штормов, тяжело вздыхая, соглашается.

Мы идём бок о бок молча, каждый в своих мыслях. Когда мне становится легче, я незаметно выуживаю из кармана мобильник и фиксирую время – блин, ещё даже два часа вместе не провели. Может, я переоценила свои возможности?

– Как ты думаешь, где в такой час можно найти туалет? – прерываю неловкое молчание закономерным после моего поведения в машине вопросом.

– В лесу, – после затянувшейся паузы, всё же отвечает мой спутник – приколист.

– Ага. И где мне лес искать? Вокруг плотной застройкой одни многоэтажки…

Но Штормов больше не соизволил удостоить меня ответом.

Минут пятнадцать мы бродим по пустынным улочкам, но открытого заведения так и не находим. Странно, что среди такого количества домов – ни одного бара. Тимур либо молчит, либо вставляет какое-нибудь раздражённое словцо в мой оживленный треп, который я настырно продолжаю только из-за включённого в сумочке диктофона.

У самой уже не осталось никаких сил: голова тяжелая, ноги гудят, веки вот-вот сами закроются… Даже язык меня плохо слушается, периодически упуская окончания слов. Хотя – ничего удивительного! Сейчас почти час ночи, а за плечами – целая рабочая неделя.

Украдкой глянув на Штормова, понимаю, что он, скорее всего, тоже движется на автомате. А ведь парень вскользь упомянул, что ему завтра, то есть уже сегодня, рано вставать.