Сара Хейвуд - Кактус. Никогда не поздно зацвести

«Согласно завещанию вашей покойной матери, вашему брату, мистеру Эдварду Грину, отходит право пожизненного пользования семейным домом (Блэкторн-роуд, 22). Это означает, что мистер Грин может жить в доме, сколько пожелает. Продажа дома состоится (и вырученные деньги будут поровну поделены между вами) только в том случае, если ваш брат добровольно освободит дом или скончается. Остальное имущество, принадлежавшее вашей матери, как то: банковские счета, мебель и личные вещи, должны быть поделены поровну между мистером Грином и вами».

У меня невольно вырвалось вслух:

– Мама, да что ж ты вытворяешь!

Расплывшаяся молодая особа осталась неподвижной – уши у нее были плотно заткнуты наушниками, зато другие пассажиры сразу обернулись поглядеть, не начинается ли интересная сцена. Не обнаружив потенциального скандала, все разочарованно отвернулись. Я аккуратно убрала листок обратно в конверт, сложила оба письма пополам, потом еще раз пополам, затем скрутила их изо всей силы, сунула на дно сумки и снова втиснула ее себе под ноги. Что нашло на мать, раз она оставила Эдварду дом? Невозможно поверить, что это ее идея! Моя попутчица успела раскрыть пакет чипсов с сыром и луком, и острый запах, смешивавшийся с химикалиями из туалета неподалеку, вдруг показался невыносимым. Я отпила из бутылки с водой, стараясь привести в порядок мысли. Возможно, разум матери после двух инсультов пострадал сильнее, чем мне казалось, или же она стремительно деградировала с нашей последней встречи, каким-то образом умудряясь притворяться нормальной, когда мы перезванивались. Это объяснило бы невозможность противостоять давлению Эдварда. Нужно действовать быстро, если я не хочу лишиться на неопределенный срок того, что мое по праву (и как раз сейчас остро необходимо).

В Лондоне я самостоятельно создала идеально подходящую мне жизнь: у меня есть квартира, на данный момент удовлетворяющая моим потребностям, работа, оптимальная при моей квалификации, и неограниченные возможности для культурной стимуляции. Если не считать продолжительности рабочего дня, можно сказать, что я контролирую все аспекты своего существования. До недавнего времени у меня был, при известной вольности трактовки, партнер, хотя это были отношения ради удобства, сознательная договоренность с представителем противоположного пола с бонусом в виде интимной связи, но без ненужных эмоциональных затрат. Как только я узнала, что случай/судьба/невезение – назовите как угодно – самым негативным образом сказалось на моем положении, я незамедлительно и решительно разорвала наше знакомство. Мой мир останется неприступным, хотя такое определение может показаться несколько ироничным при данных обстоятельствах.

В противоположность сказанному, едва такси отъехало от вокзала Нью-стрит, направляясь к Блэкторн-роуд, я ощутила беспокойство, всякий раз мучившее меня при возвращении в Бирмингем. Возможно, странный дискомфорт проистекает из моей почти патологической фобии пригородной жизни с ее соблазнительной изоляцией и месмеризирующей одержимостью бытом. Но не исключаю, что причина беспокойства может крыться в пробудившихся воспоминаниях – прошлое я предпочитаю забыть. У меня возникает ужасное чувство, будто тщательно приспособленная к моим интересам жизнь в Лондоне – всего лишь мечта несчастной девушки, сон, от которого я вот-вот очнусь. Но, конечно, такое опасение лишено рациональной основы. Глядя, как за окном мелькают знакомые улицы, я вспоминала прошлую Пасху, когда как раз успела к субботнему чаю у матери – с ветчиной, фруктовым салатом и кексом «Виктория». На другой день я с неохотой согласилась сопроводить мою мать на церковную службу. Насколько мне известно, мать никогда не питала никакой симпатии к религии, однако последние пару лет зачастила в церковь Св. Стефана, мимо которой я множество раз проходила ребенком. Я задалась вопросом – может, перенесенные инсульты заставили мать осознать свою смертность и подстраховать отношения с Богом? Или же она начала сдавать и превратилась в легкую добычу для чужого влияния? Маргарет и Стэн, едва переехав в дом напротив, не оставляли попыток завлечь ее к св. Стефану.

– Тебе понравится, Сьюзен, вот увидишь, – уверяла меня мать, натягивая вытертый сиреневый кардиган и достав чистый носовой платок из кухонной тумбы. – Я тоже в первый раз волновалась, но там все показалось удивительно знакомым – я будто попала в те времена, когда девочкой посещала церковь. Уверена, ты почувствуешь то же самое.