Матильда Старр: У босса на крючке

Он поднялся со стула, обошел меня и встал сзади так близко, что я чувствовала его дыхание у себя на затылке. От страха заныло в животе, по щекам покатились горячие слезы. Но я старалась не всхлипывать, чтобы случайно его не разозлить: картина «Громилы Фила врываются в дом проштрафившегося крупье» все еще стояла у меня перед глазами.

Одна его рука легла мне на живот, а вторая – на спину, и стала медленно двигаться вдоль позвоночника вниз. Я зажмурилась.

Зря. Зря я закрыла глаза. Отвлечься стало не на что, ощущения усилились в тысячу раз, стали острыми, яркими, глубокими. Его пальцы… Они вовсе не ледяные, как я думала. Напротив, такие горячие, что обжигают мгновенно покрывшуюся мурашками спину – казалось, на спине должен оставаться след от этого прикосновения.

Я невольно дернулась, но не смогла даже пошевелиться. Рука Фила поперек моей талии держала крепко и казалась такой огромной, что я боялась: еще немного – он переломит меня как тростинку. В висках стучало, сердце колотилось как сумасшедшее. Все происходящее казалось нереальным – будто я сплю. Или наблюдаю за этой сценой со стороны. Ведь я никак не могу быть той девушкой, которая молча терпит, позволяя себя лапать чужому, постороннему мужчине.

Рука Фила медленно скользила сверху вниз, по телу растекалась лихорадочная слабость, низ живота сводило от страха. И не только от страха… К нему примешивалось что-то еще, какое-то другое чувство, совершенно незнакомое… Странное чувство, от которого перехватывало горло и мутилось в голове…

Горячая ладонь легла на ягодицу, легонько сжала ее, я судорожно сглотнула, едва устояв на подогнувшихся ногах. Ладонь поехала вверх, скользнула подмышку и накрыла грудь, задев съежившийся от холода сосок. Моментально стало жарко. Теперь уже Фил обеими руками прижимал меня к себе, и я всем телом, всей обнаженной пылающей кожей ощущала прохладную ткань его костюма – остро, колюче, почти болезненно.

В голову лезли совершенно глупые мысли: если он собирается меня сейчас… мной овладеть прямо сейчас, разве не должен он тоже раздеться?

Но, разумеется, я не стала спрашивать. Так и стояла неподвижно, вытянувшись как струна.

– Хорошая девочка, послушная, – хрипло шепнул он на ухо.

Жаркое дыхание коснулось шеи, скользнуло холодком по спине, вздыбив волосы на затылке. Сильные пальцы обхватили сосок, слегка стиснули… Словно молния прошила тело, отозвавшись спазмом между ног. Я охнула, невольно сдвинув коленки. Это было… больно? Или приятно?.. Нет же! Такое не может быть приятным.

В следующее мгновение спины коснулся холод, и я настороженно распахнула глаза, почувствовав, что уже никто не держит меня, не прижимает к себе. Что еще он придумал? Почему отпустил? Хищник никогда не отпустит жертву по-настоящему… Какая-то новая игра, правил которой я не знаю?!

Фил отошел от меня и сел напротив. Я в замешательстве смотрела на него. Даже не знаю, что смущало меня больше. То ли его прикосновения секунду назад, то ли совершенно холодный и расчетливый взгляд, которым он меня сейчас окинул. Если бы не странная слабость в теле и подгибающиеся коленки, я бы подумала, что мне почудилось, как он касался меня, шептал мне…

– У меня остался к тебе еще один вопрос, – в руках Фила откуда-то появилась подшитая стопка белых листков. – Все мои сотрудники проходят медосмотр.

Зачем он мне это говорит? Мой первый день в «питомнике» начался именно с медосмотра. В таком подходе есть смысл. Работа непростая. Зачем тратить время на обучение крупье, которого в первый же день увезут с сердечным приступом? Доктора были знающие и дотошные. Девчонки, с которыми мы сидели в очереди у врача, смеялись: если не возьмут учиться к Филу на крупье, можно подаваться в астронавты, здоровье точно позволит.

Он полистал бумаги.

– В твоей карточке… Ага, осмотр гинеколога.

Может ли бы что-то постыднее, чем стоять перед одетым мужчиной раздетой? Конечно, может: стоять перед ним раздетой и обсуждать свой визит к гинекологу.

– Тут написано, что ты девственна. Это все еще так?

Конечно, моя девственность – исключительно мое личное дело, которое никого никоим образом не касается. Да, я имела полное право возмутиться и ответить на такой вопрос что-то обидное. Но не ему. Не в этом кабинете. Не с моим долгом. Кажется, Фил решил раздавить меня окончательно и полностью парализовать мою волю. Кажется, у него получилось.

– Да, – тихо сказала я.