Мила Сербинова - Бессмертная

Аттестат у Вани был хороший. Не отличный, но это играло второстепенную роль. Главное, медицинских противопоказаний у него никаких не было. Ваня вообще очень редко болел. За все детство несколько раз подхватил простуду, а в пятом классе заболел ветрянкой. Спортивный, накаченный, среднего роста – вырастет настоящим моряком. С такими мыслями Анна отвезла Ваньку в Новороссийск. Ваню Соболева приняли в колледж, заселили в общежитие, а тете Ане оставалось только помахать на прощание ручкой и вернуться в пустую московскую квартиру. Машка, и та ее бросила, предпочтя жить у Елены Семеновны. Видимо сентиментальные старушки были ее слабостью.

Анна вернулась домой. Одна. Опять одна. Анна не бала настолько эгоистичной, чтобы держать ребенка при своей юбке и, ради собственного удовольствия, сломать ему жизнь, но как же ей будет не хватать Ваньки. Три языковые школы давали неплохой доход. Лично заниматься ими, как прежде, необходимости не было. Анна, наконец-то, могла посвятить время себе. Ей было душно от одиночества в этой квартире, душно было в шумной Москве. Дико хотелось вырваться отсюда, куда-нибудь уехать. Анна могла себе позволить провести пару недель на лазурном берегу Франции или в Италии. Она это заслужила.

Анна сидела за столиком кафе Вероны, потягивая красное вино. Ей было откровенно скучно. Ванька каждый день звонил по телефону, иногда выходил на видеосвясь. У них там с этим было строго. Дисциплина железная. Занятия спортом приучили его к дисциплине, поэтому проблем быть не должно. Главное, Ваньке нравилось. Нравилось буквально все. Он грезил морем с детства и был на пути к своей мечте.

– Пусть все Ванькины мечты сбудутся, – загадала желание Анна, допивая бокал сухого Мерло.

Она уже собралась уходить, когда увидела кое-что интересное. В кафе зашла одна пара. Он – не слишком красивый, но очень элегантный, в костюме с иголочки светловолосый мужчина средних лет. Она – болезненно худая, с каким-то затравленным взглядом, но модно и дорого одетая, красиво подстриженная дама лет сорока пяти. Они прошли мимо Анны, но женщина, вдруг остановилась, как-то тревожно посмотрела на Анну, подошла к ней со словами:

– Я вас знаю! Вы Анна. Но где я могла вас видеть, хоть убейте, не помню.

Перед Анной стояла Александра Жмыхова, та самая Александра, которая погубила ее сына и ее жизнь.

– Боже мой! Она меня даже не узнала! – пронеслось в голове у Анны. – Она причинила мне столько зла, и даже не помнит меня.

Анну удивило то, что Александра ее вообще не узнала. Несмотря на ухоженный вид, она выглядела странно. Сама Анна ее с трудом узнала. Время, конечно, меняет людей, но чтобы так изменился взгляд!? Раньше Александра смотрела на всех самоуверенно и высокомерно, свысока, как бы сквозь человека, как будто перед ней пустое место. Этот взгляд она, по-видимому, унаследовала от отца. Тот также смотрел на людей. Сейчас перед Анной стояла какая-то тревожная, болезненного вида женщина, очень неуверенная в себе.

– Добрый день, Александра. Я вас тоже помню. Мы встречались когда-то в Москве по делам. Это было очень давно, – вежливо сказала Анна, собираясь уходить.

– Я плохо помню, что было в Москве. Я почти ничего не помню из своей прежней жизни, – тихо сказала Александра, почему-то испуганно оглянувшись по сторонам.

Спутник Александры, не дождавшись, пока его представят, представился сам:

– К вашим услугам Герман Мюллер, супруг Александры, – улыбаясь, сказал он.

– Что он в ней нашел? – недоумевала Анна, а в слух сказала:

– Рада знакомству, гер Мюллер.

– Никаких «гер Мюллер», для вас я просто Герман, – весело произнес Герман Мюллер. – Я родом из России – поволжский немец. В середине девяностых мы с родителями эмигрировали в Германию, но сейчас я по делам компании CNTF-Corparation часто бываю в России.

Анне ничего не оставалось сделать, как пригласить обоих за свой столик. Ведь нечасто встретишь соотечественников в Вероне. С ума сойти, она с ненавистной Александрой спокойно сидит за одним столиком в кафе. В кошмарном сне такое не привидится, честное слово, но самое интересное, что Анна ничего не чувствовала – ни боли, ни гнева, ни обиды. Ничего! В своем нынешнем виде Александра могла вызвать только какое-то брезгливое чувство жалости, не более.

Герман настоял на том, чтобы заказать шампанское и легкую закуску. Александра продолжала тревожно озираться по сторонам, заглядывая незнакомым людям в глаза, как будто ища кого-то.