Татьяна Пекур - Пять месяцев после катастрофы

После этого мы с Фимой не видели её и не слышали. Деньги нам передавали, присылали, переводили, но как и что происходило с мамой, мы не знали. Почему она не пишет, почему не приедет? Да, далеко, да дорого, но ведь мы всё, что у неё есть! Особенно я! До её ухода мы были очень близки. Я помню, как она прижимала меня к своему боку, и мы вместе глядели в зеркало на трюмо. В нём отражались две полноценные копии, только мама была взрослой, а я – ещё девочкой. Зелень глаз, чёрные брови и ресницы, длинные волосы. Ох и поругалась же мама за эти самые волосы с учителями! Во избежание заведения в них зверей, всем школьницам приказали срезать их до плеч. Мама с такой яростью прошипела тогда классной руководительнице, что саму ее сейчас сделает лысой, что та стала бледной как кафель в столовой. Долго я еще ходила с косичками до колен, вызывая зависть одноклассниц и интерес мальчишек. Как ни странно, но будучи яркой брюнеткой, мне суждено было быть той самой белой вороной в классе.

Поскольку с мамой мы были как две капли воды, то об отце я даже в такой малости не могла узнать. Каким он был? Кто он? Только отчество в свидетельстве о рождении – Андреевна. Мама гневно фыркнула на мой вопрос и сказала, что мне это знать ни к чему, потому что мы с ним не увидимся никогда. Расспрашивать Фиму было бесполезно – она только сдвинула плечи и уверила меня, что с моим воспитанием они справятся и без какого-то молодчика, который стал был одним из тех классических диванодавов и любителей пива, в изобилии скрывающихся под личиной бравых молодцев и с лёгкостью кружащих голову дурным красоткам вроде мамы.

Так что мамы нет, папы – тоже. Моим единственным опекуном является тётя Фима, она же Юфимия Тарасенко. Историк, уважаемый учитель в школе номер два, куда меня перевели сразу после отъезда мамы. Сейчас Фима уже не ездит на раскопки. Перешагнув сорокалетний рубеж, тётя стала часто болеть, и из экспедиций привозила не статуэтки с черепками, а насморк, кашель и аллергию с радикулитом. Поэтому летом я была под ее тотальным контролем.

Вот и сейчас она стоит карающим серафимом в дверях ванной и упирается в свои крутые бока руками. Я даже чистить зубы перестала, вопрошая, в чём причина такого недовольства. Фима закатила карие глаза и показала на раковину, предлагая сначала закончить процедуры, а потом уж разговаривать. Пришлось быстро закругляться и идти за нею в кухню. Ветерок, залетающий в распахнутое окно, подбрасывал лёгкую штору из кисеи нежно – голубого цвета. В этом любимом цвете была у нас отделана вся кухня. Тётя мудро вложила мамины подарки в ремонт нашей норки, как мы называли квартиру.

Мы чинно сели друг напротив друга на стульях, Фима подвинула мне пузатую чашку с ароматным кофе. Я потянула носом. Новый сорт? Фима у меня страстный любитель кофе. Она знакома с уймой людей в разных странах мира, с некоторыми переписывается до сих пор. Они шлют ей кофе в пачках, мешках, пакетах. Один господин прислал кофе, который э-э… перерабатывают зверьки мусанги. Я от него отказалась наотрез. И была зелёной целый месяц, пока тетя не прикончила пачку самолично.

Я отпила кофе, цапнула румяную булочку из горки таких же её товарок. Фима делает потрясающие пирожки, пироги и торты! Если бы не мамина наследственность, то есть высокий рост и хорошая фигура, мы бы с тётей уже были двумя рубенсоновскими красавицами. Ноги коснулось что-то тёплое, я заглянула под стол. Так и есть! Лёва нашёл бесхозный тапок и уже влюблённо его тискает. Толкнула его босой ногой. Рычит?! Ах ты! На хозяйку рычать? Я тебя!

– Анна звонила мне! – сказала Фима, а я так и застыла с полотенцем, которым уже намеревалась было огреть наглую морду.

Да, мама объявилась. Когда я закончила школу, она прислала первое письмо. Там было много всего. И раскаяние, признания, стыд, обещание приехать, все компенсировать. Как она собиралась компенсировать годы своего отсутствия? Её не было, когда я переживала подростковые комплексы, некому было пожаловаться на подлость одноклассниц, которые из зависти обливали мой стул то зелёнкой, то клеем. А когда немолодой уже преподаватель математики уперся и не поставил мне оценку в четверти, потому что я с гневом отвергла его наглую, потную конечность и стукнула увесистым словарём по немецкому? Скандал замяли, но Фима тогда самолично выгнала его пинком из школы, а директор всё тёр и тёр свою лысину в шоке, приговаривая «Как так-то?».

Не было её, когда я по глупости согласилась поехать на дачу с соседом Костей, где его друг сладкими посулами, уговорами и настойчивостью стал моим первым мужчиной! А потом, после двух месяцев ухаживаний вдруг притащил на вечеринку какую-то размалеванную девицу и заявил, что надоело нянчиться с принцессой ради пары поцелуев! После двух пощечин и тяжёлого скандала я покинула кавалера и пешком шла через весь город домой. Ночь, тишина, только такси изредка показывались. А я шла, шла и дрожала от страха, что вот сейчас выскочит маньяк и распотрошит меня на тысячу маленьких Софий!