Алексей Архангельский - Приключения Киры - в поисках любви…

– Чего бормочешь, шлюха? – выдавил тяжело дышащий, запыхавшийся толстяк.

– Я всё сделаю сама, как надо, только дай выпить по-человечески, – взмолилась жертва.

– Что, образумилась, шлюха? Есть такая буква. – Мучитель отпустил Киру. Она поправила юбку, налила полный стакан водки.

– А закусить чем? – спросила девушка.

– Из графьёв, что ли? Закусишь вот, курятиной. – Он бросил на стол пачку сигарет.

Кира поднесла стакан ко рту и резко выплеснула всё содержимое в круглую физиономию милиционера. От неожиданности он поперхнулся, зарычал, стал протирать глаза. Кира в два прыжка подскочила к двери и начала судорожно крутить ключ, который толстяк оставил в двери. Ключ не поворачивался, Киру пробил холодный пот. «Замок с секретом», – пронеслась мысль в голове, пока она продолжала попытки повернуть ключ. Толстяк уже протёр глаза и сделал шаг к двери, когда Кира нажала плечом, и замок поддался. Девушка сломя голову побежала по коридору, вниз по лестнице. Дежурного на первом этаже не было.

Кира выскочила на улицу, и холодный, свежий ночной воздух пахнул ей в лицо. Она побежала по тротуару, но тут из-за поворота показалась милицейская машина, которая двигалась к отделению милиции. Фары ослепили беглянку. Кира перешла на шаг, но её уже заметили.

– Куда торопимся, девушка? – Из машины выскочил высокий, широкоплечий старший лейтенант и преградил девушке дорогу.

Тут из дверей отделения шариком выкатился упитанный милиционер, за ним ещё двое.

– Держи, держи эту суку! – заорал толстяк.

– Пожалуйста, помогите мне, – Кира прижалась к груди милиционера, – он пытался меня изнасиловать.

Подбежал запыхавшийся толстяк с красным, перекошенным от злости лицом.

– Ну, что, сука, всё! Тебе конец! – закричал он, замахиваясь для удара.

Высокий милиционер перехватил его руку.

– Сыч, ты что, опять нажрался? Опять в «Поле чудес» играл?

– Петренко, отвянь, я тебя предупреждал, застрелю. – Толстяк начал шарить по кобуре.

Подбежали ещё двое милиционеров и с криками «Ребята, ребята, вы чего!» повисли на руках толстяка. Затем, обняв и успокаивая его, под руки повели в отделение.

– Пустите руки, замочу гниду! – вырывался и кричал толстяк. Двое с трудом удерживали его.

Киру затрясло крупной дрожью, так что зубы застучали.

– И что же ты натворила, красивая? – спросил Киру высокий милиционер, внимательно разглядывая её.

– Ничего, в машине ехала, парень подвозил, – стуча зубами, пробормотала Кира.

– Просто так сюда не попадают, – сказал милиционер простую, но справедливую фразу, поглядывая то на Киру, то на удаляющегося толстяка с сопровождающими.

– Правда ничего, парень выпил немного и без документов был, но я не знала. Я села к нему в машину, хотя его в первый раз вижу, я здесь ни при чём, – затараторила Кира, борясь с охватившей её дрожью.

Звериный рык заставил их оглянуться. Толстяк раскидал державших его за руки милиционеров и выхватил пистолет из кобуры. Гулко, раскатисто грохнул выстрел, эхом отразившись от стоящих вокруг домов. Милиционер, стоящий рядом с Кирой, схватился за живот, согнулся, как от удара, и начал медленно оседать на землю. Между пальцами его ладони, прижатой к телу, засочилась тёмная кровь. Помутневшими глазами он посмотрел Кире в лицо, и его губы зашевелились, но послышался только слабый стон, с которым его благородная душа выходила из бренного тела. Его рука потянулась к Кире, словно он просил помощи и поддержки. Девушка оттолкнула его руку и бросилась наутек. Забежав за угол, сразу свернула с дороги, по газону, между кустами, кинулась во двор соседнего дома и дальше в следующий двор. Она бежала, не оглядываясь, вдоль домов и дрожавшими руками дёргала ручки входных дверей. Наконец одна дверь открылась. Кира забежала в подъезд, на второй этаж, вызвала лифт и поднялась на последний, десятый. Она подошла к окну на лестничной площадке и тут же отпрянула, увидев внизу милицейскую машину, которая проезжала по двору, освещая его фарами.

«Только бы у них не было собаки», – подумала Кира. Она поднялась на лестницу, ведущую на чердак, подёргала ручку двери. Дверь была заперта. Кира села на пол, прислонившись к двери, закрыла глаза, уткнувшись головой в колени. Заснуть она не могла. Её била нервная дрожь, она прислушивалась к каждому шороху, её тошнило. В голове кружились и мелькали вперемешку, словно нарезка кадров из кинофильма, эпизоды прошедшего вечера и особенно часто самый страшный из них – глаза раненого милиционера и его тянущаяся к ней рука. Думать о чём-либо Кира решительно не могла. Лишь под утро она задремала.