Лидия Винтер - Ева для Адама

Мила волновалась. Внешне это никак не выражалось, но внутри всё дрожало, когда утром она стояла у входа в отель и ждала того, кто должен её сопровождать в университете. Волновалась от того, что ей предстоит быть там, где был Байрон, увидеть его первые издания, прикасаться к ним, читать его наброски, брать в руки первоисточники. Она была бледной, но это делало её очень привлекательной. Она совсем не думала о том, кто её встретит. А тот, кто должен был её встретить, не знал о том, что она «куколка», что она неинтересная и неэмоциональная женщина. Вероятно, она для него была просто женщиной из России, коллегой.

Он появился неожиданно, запыхавшийся, так как опаздывал на встречу. Это был мужчина. Она знала, что это будет мужчина, но для неё стало неожиданностью, что это будет такой мужчина. Он был лет пятидесяти, выше среднего роста, с красивой проседью на висках, смуглым лицом и яркими голубыми глазами. Он виновато улыбался и просил извинить за опоздание. Она улыбнулась и поняла, что что-то не так с ней. Она поняла это, но раздумывать не приходилось. Он назвал своё имя, и оно оказалось тоже для неё неожиданным, его звали Арсений, очень редкое имя и красивое. Они оговорили план работы на день. Им предстояло провести вместе пять часов.

Арсений не был слишком разговорчивым, но рассказал по дороге в университет, что уже несколько лет в Кембридже, что работает в отделе русской литературы и читает лекции. Она слушала его молча. Он привёл её в библиотеку, и они вместе пошли в отдел, где была литература 18—19 веков. Он сделал заказ по Байрону, как и договаривались. В читальном зале почти никого не было, и они сели за длинный стол друг против друга и разговор как-то не клеился. Он спрашивал о России, об её университете. Она односложно отвечала. Ей было трудно с ним говорить.

Наконец, принесли литературу, и Мила увидела то, что её привело в восторг, наконец-то это были документы о жизни и творчестве Байрона, настоящие, живая история, и она держала это в своих руках. Он как-то странно за ней наблюдал. Он её рассматривал. Она этого не видела. Его удивил её детский восторг, эта радость от того, что она прикасалась к этим святыням. Куда делась её неэмоциональность. Пока она читала и записывала, он просматривал какие-то журналы и исподтишка за ней наблюдал, наблюдал всё пристальнее. Пришло время обеда, и он пригласил её в маленький ресторанчик недалеко от библиотеки. Они с удовольствием поели. Он как-то становился всё более и более разговорчивым, вынуждая её тоже говорить. Он понял её любовь к романтизму и устроил разговор таким образом, что она с увлечением ему рассказывала о том, чего он как бы не знал.

День пролетел незаметно для неё. Она была полна впечатлений от того, что узнала, что удалось найти неизвестного о творчестве её кумира. Он предложил вечером поужинать вместе, где-нибудь неподалёку от её отеля. Но она нерешительно ответила, что устала и хотела бы отдохнуть. Он понял её нерешительность и стал настаивать и,в конце-концов, всё-таки убедил.

Он ждал её опять на входе в отель. Она смутилась, когда его увидела. Он это понял и как-то легко и непринуждённо взял её под руку. Сделал это так, что она тут же ему доверилась, её напряжение ушло, и ей стало легко и хорошо рядом с ним. Он разгадал это её напряжение, понял её чувства, её волнение! Он, вообще, всё о ней понял. Он понял, что эта женщина сама чистота и непорочность! Он был удивлён этим! Он догадался, кто рядом с ним! А она ему подчинилась, доверилась, приняла и пошла послушно рядом. Они говорили о литературе, о жизни в России, он рассказывал о своей жизни в Англии. Сказал, что живёт один, снимает апартаменты. Семья была когда-то, но всё в прошлом.

У неё её не было никогда, правда, ещё в годы учёбы в университете был сокурсник, с которым она пыталась создать семью, но он сбежал от неё, назвал куклой, и сказал, что с ней можно помереть от скуки. Она всю себя после этого посвятила учёбе и больше не пыталась что-то менять в своей жизни. И всё-таки, надо сказать, что женское начало в ней существовало, она знала, что когда-нибудь в её жизнь постучится кто-то, кто должен изменить её такую бесприютную и одинокую жизнь, хотя иллюзий не рисовала себе, но желание быть женщиной, такой какой должна быть по своей сути, в ней жило и иногда донимало.

Они поужинали и пошли гулять по набережной. Он держал её руку в своей, и она её не отнимала. Они шли по улице, он рассказывал, она слушала. Как-то незаметно свернули туда, где были небольшие дома. У одного из них он остановился и сказал, что живёт здесь. Как-то очень убедительно пригласил её зайти.