Эль Кеннеди - Сделка

Я заглядываю в гримерки в поисках Дже, но его нигде нет. Я очень надеюсь, что мой виолончелист не бросил меня, но если даже и бросил… ну… мне плевать.

Я скучаю по Гаррету. Я думаю о нем каждую минуту, и мысль о том, что сегодня его в зале нет, действует на меня, как рубящий удар в карате. У меня перехватывает горло, и я не могу дышать.

– Ханна, – слышу я робкий голос.

Я подавляю вздох. Черт. Ну у меня совсем нет настроения разговаривать с Мэри-Джейн.

Однако маленькая блондинка бросается ко мне прежде, чем я успеваю сбежать, и загораживает собой дверь очередной гримерной, в которую я собиралась заглянуть.

– Мы можем поговорить? – говорит она.

Я все же вздыхаю.

– У меня нет на это времени. Я ищу Дже.

– Ой, а он в зеленой комнате на восточной сцене. Я только что видела его.

– Спасибо. – Я собираюсь уйти, но она опять преграждает мне путь.

– Ханна, пожалуйста. Мне действительно нужно поговорить с тобой.

Меня охватывает раздражение.

– Послушай, если ты хочешь извиниться, не утруждай себя. Извинения не принимаются.

В ее глазах появляется страдальческое выражение.

– Не говори так. Я действительно сожалею. Мне так жаль, что я это сделала. Зря я позволила Кэссу уговорить себя.

– Еще как зря.

– Я… я просто не смогла отказать ему. – В ее голосе мелькают нотки отчаяния. – Он мне ужасно нравился, он был таким внимательным и заботливым, он настаивал на том, что песня предназначена для сольного исполнения и что он единственный способен оценить ее по достоинству. – Мэри-Джейн едва не плачет. – Не надо было мне действовать у тебя за спиной. Я… я очень виновата.

Я обращаю внимание на то, что о Кэссе она говорит в прошедшем времени. И хотя я понимаю, что это подло, не могу удержаться от смешка и говорю:

– Он тебя бросил, да?

Она избегает моего взгляда.

– Сразу после того, как добился своего.

Я редко кого жалею. Сочувствия мне не жалко, я раздаю его направо и налево. А вот моей жалости достойны только те, кому я искренне сопереживаю.

Мэри-Джейн я жалею.

– Мне, что, надо сказать «я же тебе говорила»? – спрашиваю я.

Она мотает головой.

– Нет. Я и так знаю, что ты была права. И понимаю, что вела себя глупо. Просто мне хотелось верить, что такой парень, как он, заинтересовался такой невзрачной девушкой, как я. Мне так сильно хотелось, чтобы это было правдой, что я предала нашу с тобой дружбу.

– Мы не друзья, Эм-Джи. – Я знаю, что это жестко, но мои датчики тактичности сломались вместе с сердцем, поэтому я не считаю нужным ни смягчать тон, ни выбирать слова. – Я никогда бы так не поступила с подругой. Тем более из-за парня.

– Прошу тебя… – Ее голос дрожит. – Неужели нельзя начать сначала? Я искренне сожалею.

– Знаю, что сожалеешь. – Я грустно улыбаюсь. – Со временем я смогу общаться с тобой, не вспоминая об этой дерьмовой истории, возможно, я даже смогу доверять тебе. Но пока я к этому не готова.

– Поняла, – тихо произносит она.

– Мне действительно надо найти Дже. – Я выдавливаю из себя еще одну улыбку. – Уверена, Кэсс великолепно исполнит твою песню. Пусть он и подонок, но он хороший вокалист.

Я спешу прочь, прежде чем она смогла что-то ответить.

Я нахожу Дже, и мы слоняемся за сценой в ожидании выступления. После нескольких недель непрерывных репетиций мы с ним подружились, хотя Дже, как всегда, застенчив и все так же боится собственной тени. Но он еще на первом курсе, и я надеюсь, что со временем вылезет из своей раковины, когда адаптируется к жизни в колледже.

Первый и второй курсы выступают первыми. Мы с Дже стоим в правой кулисе, глядя, как исполнители один за другим выходят на сцену. Но мне трудно сконцентрироваться на том, что я слышу и вижу.

Сегодня я не в настроении петь. Я думаю только о Гаррете, о муке, отразившейся в его взгляде, когда я порвала с ним, о том, как поникли его плечи, когда он уходил.

Я вынуждена напоминать себе, что это сделано ради него, ради того, чтобы он остался в Брайаре и играл в хоккей, не беспокоясь о деньгах. Если бы я рассказала об угрозах его папаши, он предпочел бы наши отношения своему будущему, но я, черт побери, не хочу, чтобы он шел работать на полный день. Я хочу, чтобы он стал профессионалом и всем показал, насколько он талантлив. Доказал миру, что он играет в хоккей не потому, что у него такой знаменитый отец, а потому, что он сам всего добился.

Я хочу, чтобы он был счастлив.

Даже если для этого несчастной должна стать я.

После выступления последнего второкурсника объявляется небольшой перерыв, и за кулисами опять начинается суета. Нас с Дже буквально сшибает с ног поток студентов в мантиях, устремившихся на сцену. Я догадываюсь, что это хор Кэсса.