Эмилия Грин - Нахал

Сквозь небольшой просвет увидела компанию молодых людей: две вульгарные девицы и трое парней потягивали бутылочное пиво, откровенно друг с другом заигрывая.

Грудь сдавило от разочарования и тоски: эта квартира стала моим убежищем, тихой гаванью, персональным королевством. Пьяная шпана, с ногами развалившаяся на белоснежном диване, совершено не вписывалась в привычную картину мира. Сцепила пальцы в замок, силясь унять дрожь, которая волнами разливалась по телу. После того, как жизнь семьи Железновых превратилась в оживший ужастик Стивена Кинга, только в этих четырех стенах я скидывала маску бездушной стервы, переставая притворяться, что всё хорошо.

Итак, я ободрала крылья, падая с небес на землю.

– Эй, мальчишки, подлейте еще пивка. Ну, пожалуйста… – сюсюкала томная брюнетка, усаживаясь на колени здоровяку с проколотой губой.

Горестные воспоминания полезли из всех щелей, будто кто-то разворошил улей с дикими пчелами…

Мой отец уже полтора года находился под следствием. Началось со взятки, а впоследствии присоединились обвинения ещё по пяти статьям Уголовного Кодекса Российской Федерации. Даже самый зубастый адвокат столицы отводил глаза, стоило только заговорить о грозящем тюремном сроке. Дело приобрело большой общественный резонанс. Никто уже не сомневался, что особняк в Барвихе, машины и другую недвижимость конфискуют в пользу государства. К счастью, у нашей семьи оставались кое-какие сбережения на счетах, да и многочисленные родственники ждали в гости с распростертыми объятиями. Сразу после ареста отца мама переехала жить к бабушке. Им вдвоем легче переносить горе, я же, напротив, не могла без конца слушать пессимистические размышления о тюремных буднях, поэтому с радостью приняла приглашение Феликса.

Папа с детства внушал, что Железновы всесильны, а я – его личный ангел хранитель. Между нами существовала какая-то особенная трепетная связь. Он никогда не повышал на меня голос, с радостью исполняя все капризы: дорогостоящие путешествия, люксовые тряпки, личный водитель с черным поясом по каратэ, не говоря уже о том, что лет с четырнадцати разрешал кататься на его автомобиле по Барвихе. Слишком сильно любила отца и никак не могла смириться с новой реальностью – он в тюрьме и вряд ли выйдет на свободу в ближайшие пять-десять лет…

Вздрогнула, ощутив тяжелую ладонь на своем плече и, стремительно разворачиваясь, издала неразборчивый гортанный звук – смесь утиного кряканья и мышиного писка.

– Ты всегда так поздно возвращаешься с учебы? – Эд стоял в нескольких сантиметрах от меня, озадаченно сведя брови на переносице.

В нос ударили нотки кайенского перца – запах его одеколона смешался с тонким шлейфом сигаретного дыма, образуя резкий мужской аромат.

– Только когда в квартиру врываются пьяные гопники, устраивая оргии на новом диване, – пожала плечами, презрительно хмыкнув.

Брюнет протянул руку к моему лицу, но тут же одернул, заставив почувствовать себя прокаженной. Мы замерли, глядя друг на друга так, будто вышли в финал «Голодных игр». Эдик вздохнул, осматривая мои бедра жадным взглядом. Он приподнял подбородок, залетая двумя янтарными пулями прямо в душу.

– В последний раз предлагаю взаимовыгодную помощь. Ну, что скажешь? – Прикусив щеку изнутри, коснулся мизинцем моего запястья.

Кожу обожгло. Лёгкое покалывание распространилось от подушечек пальцев под резинку кружевных трусиков. Янтарные глаза помутнели, наливаясь желанием. Секунда тянулась подобно жевательной резинке – мучительно долго. Уголок нижней губы Эда дернулся, его ноготь царапнул тонкую кожу запястья.

– Помоги себе сам, – нервно выпалила в ответ, из последних сил сопротивляясь губительному влечению.

Брюнет кивнул, убирая руку и отступая на шаг. Его рот сложился в болезненную ухмылку, придавая заросшему лицу опасное звериное выражение. В моем окружении не было таких мужчин: Эдик бы с легкостью завалил мамонта, а потом вернулся к своей женщине и завалил уже ее. Черт! Тут же обозлилась на себя за неуместные мысли. Мое тело впервые так остро реагировало на представителя противоположного пола. Груди набухли, стоило только вспомнить крупную загрубевшую ладонь между ног.

– Искусственное дыхание сделаешь? – низкий прокуренный голос вывел из транса.

– Что? – сузила глаза, пытаясь уловить суть вопроса.

– Ну, если по твоей вине у меня случится сердечный приступ, искусственное дыхание сделаешь? Рот в рот? – Эд нахально улыбнулся, оголяя ряд крупных белых зубов.