Полина Рей: Чужая жена

– Давай, Кир! Волосы боишься намочить? – не унимается Светлицкая. Брызгает в меня щедрую пригоршню, которая достигает цели.

Я оказываюсь в озере под свой восторженный вскрик. Ухожу под воду с головой и мне плевать на испорченную причёску. Первые несколько минут все дурачатся – окатывают друг друга брызгами, ныряют и притапливают один другого. А когда случается то, что пугает настолько, что я начинаю захлёбываться – весь мир исчезает, оставляя мне только дикий страх.

Серёжа наваливается сзади, опирается на плечи и я ухожу под воду. Теряю ориентацию в пространстве, начинаю барахтаться в воде, молотя по ней руками и ногами. Но на меня давят и давят сверху, удаётся только сделать крохотный глоток кислорода, когда каким-то чудом выныриваю на поверхность, чтобы сразу уйти на глубину.

Теперь Серёжа уже не держит, да и все его действия больше похожи на какую-то пьяную шалость, но я уже тону. Ухожу под воду, двигаюсь хаотично, и у меня только одно желание – оказаться вне этой губительной толщи. Схватить ртом воздух, и пусть он разорвёт мне лёгкие к чертям собачьим, лишь бы был… лишь бы можно было вдохнуть.

– Ты о*уел?

Слышу голос Наиля словно через слой ваты. Сильные руки дёргают меня наверх, туда, где есть свет… где есть то, что сейчас важнее всего – кислород. Я делаю рваный вдох, когда Наиль вытаскивает меня наверх. Сама не замечаю, с какой силой вцепляюсь в него. Так, что остаются следы от ногтей на бронзовой коже.

– Нормально всё? – спрашивает Наиль, подтаскивая меня к лестнице помоста.

– Да… норм-мально, – киваю я.

– Кирыч, прости, я не хотел! – доносится до меня голос Серёги. А я только и могу сейчас, что смотреть в глаза Наиля и пытаться прийти в себя. Сейчас во взгляде не только тот безумный тёмный цвет, который так влечёт. В нём столько всего, что я сижу, как загипнотизированная, обхватив себя руками. А Наиль рядом – так близко, что от этого крыша едет. Чувствую прохладной кожей его горячее тело – острый контраст, от которого ведёт.

– Серёг, если ещё раз такое сделаешь – вырублю сразу, – цедит Наиль подплывшему к нам Серёже.

– Да понял я всё! Прости, Кир…

– Всё нормально… я в порядке.

Выходит как-то не очень уверенно, да и откуда этой уверенности взяться, когда я только что тонула, а теперь только и могу, что думать о словах Наиля. Мне сейчас вообще хочется только одного – окунуться в эту его тьму, которую он источает. Принадлежать только ей. И ему. Глупые мысли, я знаю… но это всё, что сейчас меня волнует.

– Идём в дом, – хрипло говорит Наиль и, когда мы поднимаемся на помост, берёт за руку. Таким жестом, как будто он всегда только и делал, что вот так переплетал наши пальцы.

– Ребят, вы всё? Не вернётесь? – интересуется кто-то от воды. В голосе растерянность, ни капли подтрунивания, хотя, понятно, что между нами, когда останемся наедине, может произойти всё, что угодно. И я этого хочу… Чтобы мужчина, который сейчас так близко, в голосе которого в сторону Серёги было столько угрозы и предупреждения, сделал бы что-то, что окончательно разрушило все преграды. Да и не преграды это вовсе. Их нет. Мы оба хотим одного и того же.

Вопросы оставляем без ответа – просто быстро идём в сторону коттеджа по дорожке. Сворачиваем к какой-то постройке в лесу, и я охнуть не успеваю, когда губы Наиля впиваются в мой рот. Спиной чувствую шершавую поверхность стены, губами ловлю дыхание Наиля… Он целует жарко и жадно, трахает мой рот языком. Руки сминают тело, влажное от воды, а когда опускаются к кромке плавок, я сама расставляю ноги, приглашая Наиля продолжать.

– Шире. Расставь шире, – выдыхает он, и я развожу их ещё, как послушная шлюха.

Пальцы Наиля скользят по гладко выбритому лобку, разводят складки в стороны, начинают растирать клитор. Каждое прикосновение – как удар тока. Рождается желание сделать что-то ещё. Например, сжать напряжённые соски, которые так жаждут прикосновений.

– Совсем мокрая, – удовлетворённо говорит Наиль, отрываясь от моих губ. Вбивает в меня два пальца, понуждая инстинктивно свести колени вместе.

– Ох-х-х! – вот и всё, что могу произнести.

– Не больно?

– Нееееет… продолжай.

Удовлетворённая улыбка, которая появляется на губах Наиля, – самое лучшее свидетельство того, что я сдалась ему. Что готова сделать всё, что он скажет.

Он двигается внутри быстро и размашисто. Пальцы то выходят из меня целиком, то погружаются так глубоко, что это и вправду начинает причинять боль. Вплоть до того момента, как большой палец Наиля не начинает методично растирать клитор.