Евгения Богринцева - Вероника

Повернувшись на бок, я обняла подушку, закрыла глаза и попыталась уснуть. Мне необходимо расслабиться и подумать о чем-нибудь другом. Завтра на рассвете чужеземца казнят. Я ничем не могу ему помочь. Он с самого начала не должен был спускаться сюда. Завтра он заплатит за совершенную ошибку. Я должна выкинуть его из головы, прежде чем мой интерес перерастет во что-то большее и повлечет за собой необдуманные и глупые поступки.

Я – Веро́ника Лео, мне необходимо помнить об этом. Каждое мое действие отражается на папе. У меня нет права совершать ошибки. Они могут стать фатальными, как для меня, так и для лица. А я слишком умна, чтобы лишиться защиты и титула.

Ночью проснулась от тихого скрипа двери, ведущей на балкон. Должно быть, Лайма вернулась с прогулки и готова приступить ко сну. Может она поможет поскорее провалиться в сон. Завтра трудный день, включающий в себя пятичасовые занятия до обеда, затем столько же после обеда.

Неожиданно чья-то рука прижалась к моему рту, лишая возможности закричать. Острие ножа или какого-то предмета прижалось к горлу. Я замерла и открыла глаза. Лунный свет прерывался в спальню, предоставляя возможность увидеть человека, рискнувшего незаконно пробраться в мою личную спальню. Сердце бешено заколотилось, когда я увидела знакомого мужчину, склонившегося над моей кроватью.

Это он.

Мужчина из клетки.

Те же скулы, глаза, лицо и брови, но нет… Его волосы были намного короче, на правой щеке находился шрам. Он уже давно зажил, но был хорошо виден и портил всю красоту его обладателя. Опустив глаза ниже, я увидела черную футболку, прикрывающую куда более крепкие мускулы, нежели у того мужчины из клетки. Ремень обхватывал его грудь, держа что-то за спиной. На секунду я почувствовала интерес узнать, что именно. Вот только остриё ножа у горла и руки, сжимающий мой рот, моментально отбили каждое желание, касательно мужчины.

Я в недоумении уставилась на него.

Их двое.

Чужеземцы.

– Закричишь, и я перережу тебе глотку, – произнес он тихо, но с такой грубостью, что мне стало не по себе. – Я тебя предупредил. Убираю руку. Один звук и ты труп, прежде чем кто-то успеет добраться до спальни.

Я кивнула.

Мужчина медленно убрал руку, но не нож. Я не настолько глупа, чтобы начать возмущаться по этому поводу. Моя жизнь мне дороже. Если буду сотрудничать, он уйдет, не оставив на мне ни одной царапины.

– Вставай. Медленно.

Я откинула одеяло и встала, как мне было приказано. К черту гордыню. Это не она подставляет нож к моему горлу. Мужчина оглядел меня с ног до головы, заставляя жар припасть к щекам. Он видит меня в тоненьком и прозрачном платье, которое я надеваю только для формальности. Мало ли что случиться и ко мне заявиться кто-то из представителей мужского пола. Платье ничего не скрывало. Ничего. Лицо запылало. Я подняла руки и обняла себя, хоть как-то защищаясь. Он заставляет меня нервничать и это никак не связано с ножом.

Затем он нахмурился, словно задаваясь вопросом, почему я прикрылась. Серьезно? На что он надеялся? Если бы я заранее знала о его прибытии, то надела бы на себя все имеющиеся у меня вещи. Мне он не нравится. Совсем. Или может быть чуть-чуть.

– Что тебе надо? – тихо спросила я, желая, чтобы он поскорее ушел и оставил меня в покое. – Убери, пожалуйста, нож, ты вдвое больше меня. У меня нет ни шанса против тебя.

Он даже не шелохнулся.

– Если ты женщина, это не делает тебя слабой. Я не из тех, кто не недооценивает людей, – произнес он, делая шаг ко мне. – Отведи меня туда, где держат моего брата, женщина. У меня нет причин вредить тебе, но я это сделаю, если попытаешься выкинуть какую-нибудь глупость, подняла?

Брат?

Это многое объясняет, именно внешние сходства. Должно быть, они близнецы.

– Поняла, но Главный зал хорошо охраняется. Ты не сможешь проникнуть туда не замеченный вооруженными людьми. Чудо, что ты вообще добрался до моей спальни и не поднял на уши весь дом.

– Я умею быть тихим, – равнодушно пожал плечами он и бесцеремонно толкнул меня к двери. – Веди меня. Помни, один писк или попытка убежать закончится для тебя летальным исходом.

Мы двинулись по коридору. Нож перешёл от шеи к спине, таким образом, чужеземец мог идти рядом, но также не мешать двигаться. В коридоре было тихо и пусто, что сильно меня удивило. Дом не так уж и охраняется, но все же охраняется. Каждую ночь я слышала людей, бродящих по дому. Но не сегодня. Стояла тишина, будто все намерено спрятались, лишь бы не попадаться на глаза чужеземцу. Мне хотелось открыть рот и о многом спросить его. Папа никогда толком ничего не рассказывал о Верхних землях. Что именно произошло с землёй, какая она сейчас, какие люди там живут. Вчера он выставил брата чужеземца существом, животным, не заслуживающим дышать с нами одним воздухом. Он говорил об его безжалостном и жестоком поведении и с какой лёгкостью он убивал охранников, стоящих на его пути. Но мужчина, идущий позади, не является таким. Он мог избавиться от меня ещё в спальне. Мог не говорить со мной, а просто силой и болью заставить выполнить то, что он хочет. Животные не беспокоятся о благополучии своей жертвы. Им это не свойственно.