Ди Назари - Коралловые бусы для дочери

– Прости, милая! – Гриша схватил ее маленькую ладошку, отыскал маленький бугорочек между основаниями среднего и безымянного пальцев, и приник к нему губами.

– Сволочь! – покачала она головой, – знаешь, как я люблю, когда ты меня так называешь, и пользуешься этим.

Гриша припарковал машину у здания желтоватого цвета. Рита, выходя из машины, взяла с собой розы.

– Может, все же оставишь их в машине? – удивился он.

– Нет, они мне очень нравятся, и я хочу, чтобы они были со мной.

В ресторане они оказались одни. Время бизнес ленчей уже прошло, а для ужина было еще рановато. Миловидная девушка со славянской внешностью, но в индийском сари, потому что ресторан был именно индийским, провела их к столику, подала меню, поставила розы в вазу и удалилась, зашторив за собой тюлевые занавески, которыми закрывался каждый столик в ресторане.

– Интересно придумано! – сказала Рита, оглядывая вокруг себя эту тюлевую оболочку, – вроде и просвечивает, но не все можно разглядеть.

Гриша взял ее руку и приложил к своей щеке.

– Обожаю твои руки! – с чувством сказал он, – как ты умудряешься добиваться такой мягкости кожи? Ты ничего не делаешь дома?

Рита звонко рассмеялась.

– Дурачок, ну, конечно же, я все делаю! У меня ведь нет домработницы! Если бы ты знал, сколько всего я на себя мажу, чтобы достойно выглядеть.

Каждый раз, приходя с Ритой в разные рестораны, он поражался, насколько быстро она ориентировалась в любом меню, выбирая самое вкусное блюдо, как будто была знакома со всеми кухнями мира. А он, в погоне за экзотикой, выбирал совсем не то, и, в итоге, отставлял свое блюдо в сторону, и пробовал то, что выбирала она. Вот и сейчас ее салатик выглядел значительно аппетитнее, чем его дорогущий рис.

Рита не спеша цедила белое вино, блеск ее глаз стал игривее, на щеках появился румянец. Гриша уже давно покончил с едой и не знал, как ей дать понять, что времени осталось в обрез, и надо бы уходить. Но ему не пришлось ничего придумывать, потому что она вдруг, как будто прочитав его мысли, резко оборвала свой рассказ и спросила:

– Пора?

В этот раз он превзошел самого себя. Он был как-то по-особенному нежен и внимателен, и она не могла это не отметить. Они лежали, обнявшись, и тихо разговаривали. Он рассказывал ей о своем новом бизнесе, стараясь не особо вдаваться в технические детали, чтобы Рита не заскучала. Но она, наоборот, интересовалась именно деталями, и ему все равно пришлось рассказывать все тонкости. Со стороны выглядело достаточно глупо, как мужчина и женщина, лежа в постели, говорили вполголоса о каких-то подшипниках и шарнирах.

Время пролетело незаметно. Когда они сели в машину, до отхода поезда Риты оставалось двадцать пять минут. Она тревожно взглянула на Гришу, но он невозмутимо ответил на ее немой вопрос:

– Успеем. Сейчас увидишь, как мой агрегат умеет летать.

И действительно, он летел, местами разгоняясь до ста двадцати километров в час по городу, проезжая на желтый свет… Рита нервничала, просила его не гнать так машину, мол, черт с ним, с поездом, жизнь дороже, но он только тихонько рассмеялся:

– С вас беру пример, Маргарита Александровна! Вы же у нас гонщица!

Когда до вокзала было рукой подать, и между домами уже виднелся шпиль башни с часами, они застряли в пробке. Гриша раздумывал доли секунды, потом выехал на встречную полосу навстречу трамваю. Рита напряглась, вжалась в сиденье, но вскрикнуть не успела, потому что Гриша вовремя успел перестроиться обратно в свой ряд прямо перед трамваем…

Последние сто метров, которые им пришлось бежать, показались просто бесконечными.

– …Марго, давай руку! – крикнул он Рите, еле поспевавшей за ним на каблуках и с букетом!

…У Ефима Соломоновича день выдался тяжелым. Мало того, что подъем в полпятого утра, а в поезде не дали поспать болтливые соседи-бизнесмены, обсуждавшие какие-то заумные схемы купли-продажи, так потом еще и сложные переговоры с поставщиками. Он терпеть не мог краткосрочные командировки без ночевки, туда и обратно, когда в течение одного дня нужно было два раза садиться в поезд. Он в принципе не любил поезда, потому что никогда не мог в них спать. Он искренне удивлялся тому, как этот грохот, ласково называемый в народе «стуком колес», и эта невероятная тряска могут вообще кого-то убаюкивать! «Слава Богу, что обратно ехать в «СВ»!»– думал он, надеясь на то, что усталость возьмет все же верх, и ему удастся хотя бы подремать. Ефиму Соломоновичу нравилась его подвижная работа, он с удовольствием ездил по стране лет до пятидесяти, но сейчас ему было уже пятьдесят восемь, и возраст давал о себе знать. Правда, он неплохо выглядел при этом, и по-прежнему любил приударить за какой-нибудь интересной женщиной. Только приударить, без продолжения! Что-то вроде виртуальной коллекции из интересных женских образов.