Пенелопа Дуглас - Именинница

Я обхожу кухонный островок несколько раз, любуясь обстановкой и практичной бронзовой люстрой, которая висит над ним, прежде чем с улыбкой подойти к холодильнику. Как же приятно разгуливать по кухне, не натыкаясь ни на что. Единственное, чего не хватает этому месту и что заставило бы меня не только удовлетворенно кивнуть, но и ахнуть от восхищения, – это фартук за мойкой.

Обожаю фартуки.

Достав из холодильника говяжий фарш, масло и моцареллу, я ногой захлопываю дверцу, разворачиваюсь и ставлю все это на стол. После чего хватаю две луковицы, которые оставила на столешнице, и, пританцовывая в такт песне, беру разделочный нож, чтобы нарезать все тонкими ломтиками.

Когда темп музыки нарастает, волоски на руках встают дыбом, а ноги сами стремятся пуститься в пляс, но я сдерживаю себя. Надеюсь, Пайк Лоусон не будет возражать против музыки восьмидесятых в своем доме время от времени. В кинотеатре он не упоминал, что она ему не нравится, но в тот момент еще не знал, что мы будем жить вместе.

Я напеваю песню и качаю головой, пока катаю в руках пять больших котлет и выкладываю их на разогретую сковородку, в которой уже растопилось масло.

Мои бедра покачиваются из стороны в сторону, когда я чувствую чьи-то щекочущие пальцы на талии. Я вздрагиваю, сердце улетает в пятки, а вздох застревает в горле.

Обернувшись, я сталкиваюсь лицом к лицу с сестрой.

– Кэм! – выдыхаю я.

– Попалась, – улыбаясь от уха до уха, дразнит она и снова тычет меня в ребра.

Я выключаю музыку на телефоне.

– Как ты сюда попала? Не слышала, чтобы в дверь кто-то звонил.

Она обходит кухонный островок и, усевшись на табурет, ставит локти на столешницу, а затем поднимает луковое колечко.

– Встретила Коула у крыльца, – объясняет она. – И он сказал, что я могу просто зайти.

Я вытягиваю шею, выглядываю в окно и вижу, как он с парой своих друзей кружит вокруг древнего неработающего «фольксвагена» моей бабушки. Я не хотела оставлять его у старой квартиры, поэтому отец Коула вызвал эвакуатор. И сейчас мой парень выглядит так, словно наконец решил выполнить свое обещание и починить мне машину.

Шипение жарящегося на сковороде мяса привлекает мое внимание, поэтому я подхожу к плите и переворачиваю котлеты. Капля масла попадает мне на предплечье, заставляя невольно вздрогнуть от боли.

Уверена, Кэм приехала сюда, чтобы проверить, как я устроилась. Старые привычки неискоренимы.

Сестра всего на четыре года старше меня, но давно стала мне мамой, заменив нашу настоящую родительницу. Я жила в трейлерном парке, пока не окончила школу, но Кэм уехала оттуда в шестнадцать и с тех пор живет одна. Вернее, со своим сыном.

Я бросаю взгляд на часы и вижу, что уже начало шестого. Мой племянник, скорее всего, сейчас с няней, а сестра должна быть на работе.

– И где же отец Коула? – интересуется она.

– Наверное, все еще на работе.

Но скоро вернется домой. Я перекладываю котлеты со сковороды на тарелку, затем достаю булочки и вскрываю упаковку.

– Он милый? – через мгновение неуверенно спрашивает она.

Я стою к ней спиной, поэтому сестра не замечает моего раздражения.

Она из тех женщин, что никогда не стесняются в выражениях. Но раз Кэм старательно следит за своим голосом, значит, у нее на уме то, что мне совершенно не захочется слушать. Например, почему я не согласилась на более высокооплачиваемую работу, которую мне предлагал прошлой осенью ее босс, ведь тогда мне ничто не помешало бы остаться в старой квартире.

– Он показался мне таким. – Я киваю и бросаю взгляд на сестру. – И довольно спокойным.

– Ты и сама спокойная.

– Я серьезная, – ухмыльнувшись, поправляю я сестру. – Это большая разница.

Она хихикает, выпрямляется и одергивает свою белую майку, из-под которой прекрасно виден красный кружевной лифчик.

– Ну должен же хоть кто-то в нашем доме быть серьезным.

– В нашем доме, – выделяет Кэм.

А затем откидывает каштановые волосы за плечо, открывая длинные серебряные серьги, которые отлично подходят к ее сияющему макияжу, дымчатым глазам и блестящим губам.

– Как Киллиан? – вспомнив про племянника, спрашиваю я.

– Проказничает, как всегда, – говорит Кэм, а потом замирает, будто что-то вспоминает: – Ой, подожди. Сегодня он заявил мне, что когда за ним вечером прихожу я, то он говорит друзьям в садике, что я – его старшая сестра. – Она усмехается. – Этот маленький засранец стыдится меня. Но потом я подумала: неужели люди верят в это? – Кэм снова демонстративно встряхивает волосами. – А раз так, значит, я еще очень хорошо выгляжу, верно?