Медэя Макаровна - Сказки бабки Медэи. Сказки для взрослых. Часть вторая. «Огненная»

А тут мешок, тесный, жёсткий, походный, да сил нет какой холодный.

Тревожные звуки в ночи раздаются, страхи наружу лезут, сердце в пятках прячется, страсти мордасти мерещутся.

Сквозь пелену сна слышится ей стрёкот знакомый, шипение мирное, то домовенок-бесенок, страхи ее, учуяв, теплый да мягкий комочек рядочком пристроился, в клубочек свернулся.

К себе прижала тот комок пушистый, стало теплей да спокойнее.

Да благо ещё рядом душа живая, защитник ее, сильный, да смелый, ловкий, да умелый, уверенна она, в обиду ее не даст, надежды ее не предаст.

Не оставил он ее в беде лихой, не побоялся наперекор Колдуну то пойти. А ведь он супротив него, что щепка поперек урагана, да к тому же дружбой душевной издавна повязанные они. Считай, его веру не оправдал, да дружбу долгую предал.

Подмога магическая им позарез нужна, знала она одного ведьмака.

Старец седовласый, мудрый, силой волшебной не мерянной наделённый. Сартаком называется, он с людьми дел не имеет, совсем не якшается.

Вот в этом то и беда бедуница, никто с ним не видится, отшельником тот живёт, да высоко в горах обитает. А горы те за морем, за океаном стоят.

Но Василисушка девица дюже везучая, в те давние времена убедила его уболтала, подсудобить ей свадьбы не желанной избежать, от мужа навязанного сбежать.

В то время как она зверем, загнанным по замку своему родимому металась, свадьбы боялась, мимо замка ее родного, Сартак паломником шествовал да на ужин королевский зван был, гостем высоким, гостем важным.

Пытался всё король его к себе в придворные маги сманить, но Сартак дюжее слово отказное держал. Не по нему та судьба, не его это охота.

Опосля в месте укромном, в месте надёжном, вдали от глаз посторонних, взмолилась Василиска, отчаянно о помощи к нему взывая. От Черного Тигра, – жениха навязанного да злодейного ее скрыть, от свадьбы горемычной укрыть.

Не сумел отказать, глядючи в глаза ее слезные, слыша слова ее мольбы полные. Силы пророческие в нем взбунтовались, взбеленились истинную нить судьбинную ее, показывая, к действию его толкали, на амбразуру его бросали.

Не в силах сопротивляться девице несчастья полной, не смея противиться своему дару оракульскому, всем, чем смог, ей помог.

Напоследок, сообщив ей, – свидятся они, коли по крутому витку ее жизнь пойдет да по жёсткому сценарию ее судьба понесет.

Наказав и впредь слушать сердце свое, чувствам верить, во всех делах да начинаниях, отправил в страну дальнюю, в Муравию.

И теперь задача насущная, неразрешимая, как с ним сызнова связаться, состыковаться.

И Домовой то тут вовсе не помощник, в том высокогорье, не живёт ни один пещерник.

Родовой страдают фобией, высоты боятся до обмороков, до одури.

По доброй воле, да в охотку высоко в горы ни за что их не загонишь.

Ты хоть злато им сули, хоть серебром дразни.

Надо ход другой искать, иной выход выдумать.

С теми мыслями, да кое-как в дрёму провалилась, вся измучилася, извертелася, искрутилася.

Раным-ранехонько, да спозараночку, идёт Лучник, да вразвалочку, глядь, а Василиска не одна.

Под бочком, рядочком котяра-бес свернулся клубочком.

Подивился молодец слегка, тоска по дому для Бесёнка – ой как не легка, не ходил Бесёк далёко от родимого порога.

А Василиска то молодица-умница, выносливая, не жалуется, не куньдится. Терпит, все лишения походные выносит стойко, с трудностями справляется бойко.

Собранная вся, да на результат нацеленная. Зауважал он ее ещё пуще прежнего. Дорогой тяжёлой, запыленной лоск весь царский с нее сошел, но диво дивное, – она и в мужском одеянии чудо как хороша, да соблазнительна.

Если б не Зазнобушка его, уже весь в плен к ней сдался б, не постеснялся. Но Зазноба то его крепкими узлами завязала, к себе прочно привязала.

За версту видать, Василискину стать, дух у нее боевой, смелостью наделена, резвостью отмечена.

С такой напарницей – надёжней, можно ехать хоть куда, хоть в разведку, хоть к черту на рога.

А Бес все возле них вертится, все под ногами крутится, ясно всем даёт понять, с собой придётся брать.

Наспех поели, собрались да дальше помчались. Благо в дороге без еды не оставались, Лучник свое дело знал, знай себе всю дорогу, рябчиков стрелял.

Вот выехали они в чисто поле, широкое раздолье. Вокруг ни души, ни звука.

Зверь никакой не пробежит, мышка не пикнет, птичка не чирикнет.

Тишина гробовая стоит, молчание мертвецкое висит.

Бес шипит тревожно, хвостом бьёт, головой по сторонам крутит, беду чует.