И. Пермяков - Бард. Том 1. Дети Дракона

Затем речь мэтра переросла в пространное поучение о том, как надо себя вести на балу, каковы основные правила этикета и все это растянулось не на один час. По окончании пространного спича Мил был отправлен к местному портному, который должен был подогнать праздничный костюм юноши. По договорённости с мэтром он состоял из шелковой белой рубашки, роскошь, которую не каждый мог себе позволить, черных штанов, отливавших на солнце многочисленными блестками, и черной замшевой куртки. На ногах юноши были мягкие невысокие сапожки, а на голове – черная с плюмажем шляпа.

Наряд наделал фурор во всей школе, и на него образовалась очередь желающих поносить после бала. В этом не было ничего удивительного, поскольку в школе не считалось зазорным носить вещи друг друга. Мало того – это было естественным, и многие, собираясь навестить вечерами своих тайных подруг, собирали у своих друзей самые лучшие вещи.

Вообще, отлучки в город не были явлением столь удивительным, и чаще всего, когда не было занятий, каждый желающий без особых проблем получал разрешение у мэтра на совершение маленькой прогулки. Мэтр не считал нужным устраивать из своего пансиона казарму. Но вот ночные прогулки не одобрял и грозился «отправить домой каждого, кто попадется на этом деле». И действительно, более-менее мирный и законопослушный днем город ночью таил угрозу, без преувеличения можно было бы сказать смертельную, юным обитателям школы.

Но тем не менее некоторые сорвиголовы выбирались поздним вечером в город, чтобы насладиться его ночной свободой Но, то ли судьба хранила этих юных сорванцов, то ли они сами вели себя осторожно, но ни разу за существование «школы изящной словесности» с ее обитателями не случалось непоправимой беды.

Между тем, время бала настало, и под завистливые взгляды друзей Мил легко взобрался на черную лошадь, на седле которой был изображен вышеописанный символ бардов, и, поправив на правом бедре шестигранный парадный эсток с золоченой гардой, с дрожащим от возбуждения сердцем тронул каблуками бока лошади. Та покорно отозвалась и в вечерней прохладе легко понесла своего всадника к долгожданной цели.

У ворот дома мэра он легко спрыгнул из седла и отдал подскочившему к нему слуге поводья. Предъявив на входе во двор свое приглашение, он дождался своей очереди и, не спеша, прошел в дом. На первых ступенях широкой лестницы, ведущей на второй этаж, стояло небесное создание в белоснежном платье с рассыпанными по плечам волосами.

– Рада Вас видеть, господин Милл И’Усс, – усмехнулась она, заметив его изумленный взгляд на нее, – что, неужели мой напиток так на Вас подействовал.

– Еще бы, леди, я практически потерял аппетит, вспоминая ваш облик, и с наслаждением отдавался снам, потому что вновь и вновь видел в них Вас в Вашем обворожительном синем платье, в котором я увидел Вас впервые. Увы, мое сердце разрывается от любви к Вам, понимая всю тщетность моих надежд.

– Почему «увы»? Я еще не отвергла Вас, господин Милл И’Усс, а значит у Вас остается хоть какая-то надежда, в отличие от других, – громко засмеялась Алиса, – ведь правда, господин Кавер? – обернулась она к молодому лейтенанту, стоящему неподалеку от нее.

– Совершенно верно, леди, – не моргнув глазом, произнес тот, – у этого молодого человека, по-видимому, все ещё впереди, – хладнокровно отпарировал он.

– Вы споете для меня, господин бард? – произнесла она, словно не услышав язвительности лейтенанта.

– Несомненно, леди. И это будут самые страстные слова на этом балу, – чуть опустив голову, произнес Мил.

– Отлично, – кивнула она и, улыбнувшись ему обворожительной улыбкой, повернулась в сторону подошедшей пожилой паре.

– Будьте любезны пройти в зал, – предложил Милу, разряженный в голубые тона слуга, указывая на открытые двери дома.

Войдя в залу, Мил был вынужден оценить богатство, с каким она была украшена. Стены были задрапированы голубой тканью, открытые окна занавешены белыми легкими шторами, а по периметру комнаты расставлены синие стулья, которые в большинстве своем были свободны, так как почти все присутствующие, разбившись на кучки, жадно общались друг с другом. Пол был покрыт деревянным паркетом, натертым до блеска, а с потолка свисали огромные золотистые люстры с зажженными в них десятками свечей.

– Господин бард, – окликнул его одетый в черный камзол с белой рубахой человек, – я распорядитель бала, Вы намерены поздравить леди Алису?