Ульяна Соболева - Черные вороны 8. На дне + бонус

– Мам, а можно я поиглаю… – и сотовый мне протягивает. От ужаса у меня зашевелились волосы на затылке и прошибло холодным потом. Если Закир сотовый отберет, то увидит смску и поймет, что кто-то идет за нами и номера узнает. Я выхватила у нее телефон и раздавила его ногой.

– Ах ты сукааааа! – взревел чечен и бросился на меня, схватил за горло. Я отбивалась, что есть мочи, как меня учили на курсах самообороны, как учил сам Максим. Но что я против здоровенного мужика с военной подготовкой? Он навалился на меня, опрокидывая на землю, придавливая всем телом. Замахнулся и наотмашь ударил по лицу, по одной щеке, потом по другой.

– Тварь! Сука! Я тебя на куски порву!

И вдруг глаза широко распахнул и застыл. Потом медленно назад оборачивается, а я увидела Яшу с окровавленным ножом. Видимо, стащил его у чечена, когда первый раз на него набросился. Оттолкнула от себя Закира что есть силы, и он на бок с хрипом завалился, а я вскочила на ноги, схватила Таю на руки и Яшу за плечо.

– Бежим! Быстрее!

Потом все же склонилась к раненному Закиру, который держался за бок и хрипел, выдернула флягу у него из-за пояса, сунула за пояс себе, отобрала автомат, зажигалку, конфеты. Направила на него дуло автомата… потом передумала. И нет, не от жалости… патронов жалко. Я не знаю, сколько их у него там, а нас могут преследовать.

– Яша, беги! Так быстро, как умеешь!

Мы бросились вглубь леса что есть мочи, не оборачиваясь. Вот и все. Обратной дороги больше нет. Надо выбираться отсюда.

Мы бежали около часа или двух. Путаясь вокруг деревьев и слыша вдалеке собачий лай. Ублюдки обнаружили своего товарища и теперь гнались за нами. Я отрывала от одежды куски ткани и бросала в кустах, а мы мчались совсем в другую сторону, чтобы запутать следы. Так учил меня Максим… Он учил меня всему в этой жизни… всему, кроме того, как жить без него. И это самое жестокое, что он сделал со мной – оставил одну. Одну со всем этим адом, со всеми этими страшными сомнениями, с жуткими доказательствами его вины… нет! Не вины! Хуже! Доказательствами того, что он и не он вовсе. Доказательствами того, что нас не было никогда… А как же небо? Оно тоже мне лгало?

– Даша! – закричал мальчик, и я встрепенулась. – Смотриии!

Нет! Нееееет! Не сейчас! Трясла головой, прогоняла мысли прочь. Выжить. Спасти детей. Вот о чем я должна думать, и я выживу. Выживу, чего бы мне это не стоило.

– Здесь мертвое животное…

Рядом с кустами валялся дохлый шакал, его разодрал какой-то другой зверь и довольно давно, так как в воздухе стоял отвратительный запах. К горлу подступила тошнота. Вспомнились дохлые крысы в детском доме.

– Воняет! – сказала Тая и закрыла носик ладошкой, я отвернула ее так, чтоб она не видела полуразложившееся животное.

– Я устал, – тихо сказал Яша, который до этой секунды не жаловался.

А я… я придумала, как скрыться от собак.

– Закройте глаза и носы и постарайтесь дышать ртами, хорошо?

Я обмазала одежду детей и свою кровью мертвого шакала. Мне казалось, этот сильный и мерзкий запах собьет псов с нашего следа. Яша не жаловался, а Тая хныкала, что ей воняет и першит в горлышке. Наверное, вонь вызывала у моей малышки позывы к рвоте.

– А теперь нам надо найти, где спрятаться.

Вскоре мы все же оторвались от погони, и собачий лай стих, они нас потеряли. У меня получилось. Я сама выбилась из сил, и Яша уже еле переставлял ноги, когда мы наконец-то нашли глубокую охотничью яму. Это было спасением. Мы спустились в нее по двум толстым палкам, предварительно обломав ветви и оставив сучья по бокам. Я показала Яше, как спуститься, а потом посадила Таю к себе на спину и спустилась сама. Оставила ее с братом, выбралась наружу, нашла пушистые ветки и прикрыла яму сверху так, чтоб ее не было видно, потом насобирала дров. Вернулась обратно к детям, постелила свою куртку, разложила ветки и подожгла, чтобы согреть детей и согреться самой. Ночью в лесу было очень холодно и сыро, пробирало до костей. Пока мы бежали, мы этого не чувствовали, а сейчас я видела, как дрожит Тая и кутается в тонкую куртку Яша. Тая уснула сразу, а мальчик лег рядом, но не спал, а смотрел на языки пламени. Такой еще ребенок, совсем малыш. И эти ресницы длинные, как у девочки, носик ровный, губки бантиком. Едва уловимые черты проступающей будущей взрослости, но лишь штрихами, и это сходство с Максимом… И снова полоснуло воспоминанием, как Яша ножом Закира ударил.

– Ты как нож у него украл? – тихо спросила и руки вытянула к огню.