Ольга Кентон - ГОРиллЫ в ЗЕЛЕНИ

Я молчала, долго собираясь с силами, но не могла выдавить из себя ни единого слова. Даня гладил меня по волосам. Наверное, он уже обо всём догадался – всё-таки не так мало мы знаем друг друга. Я смотрела на пол, как будто пыталась найти там слова. Мне было ужасно больно, обидно, странно. Меня бесила собственная неловкость: решила залить горе – но зачем же портить мебель? Зачем я захотела открыть это дурацкое вино (ну ладно, не дурацкое – хорошее, французское) в гостиной, когда до кухни всего два шага? Ну не знаю я… Мне было настолько плохо и обидно, и, конечно, я понимала, что дело-то вовсе не в вине, но моя неуклюжесть стала последней каплей. «Вот такая ты и в жизни, – обвиняла я себя. – Безалаберная и наивная, думающая, что всё умеешь».

Я пыталась оттянуть своё признание – встала с дивана и направилась к пакетам, оставленным на полу.

– Что ты делаешь? – спросил Даня. Я стояла к нему спиной, чувствуя, как слёзы снова подступают к глазам. Часто-часто моргая, словно маленький ребёнок, изучающий игру света и темноты, я пыталась остановить слёзы, но догадывалась, что выбранный способ не самый удачный. Из носу лилось, как при сильном насморке, я постоянно закусывала губы и тяжело дышала, как астматик. – Брось эти сумки. Иди сюда, расскажи мне всё.

– Я хочу тебе помочь. Хоть как-то компенсировать испорченный диван.

– Да чёрт с ним, с этим диваном! Когда-нибудь на него обязательно пролили бы вино.

– Да, но это были бы подвыпившие гости.

– Какая катастрофа! Ты забрала у них пальму первенства – сама пометила территорию, теперь это только твой диван.

– Диван твой. Если помнишь, я была против его покупки.

– Стоит-то он в нашей квартире, значит, общий.

– Ты не волнуйся, я вызову химчистку на дом и сама её оплачу.

– А может быть, хватит уводить в сторону разговор, раздувая проблему выведения пятна до космических масштабов, и думать, что я забуду про свой вопрос? – Он потянул меня за руку и с силой развернул к себе. Я стояла в позе провинившейся школьницы, только что разбившей окно или любимую вазу учителя. Меня отчитывали, и было жутко стыдно. Даня бережно коснулся моего подбородка, приподняв лицо. – Что у тебя случилось?

Я не смогла выдержать этого сочувствующего взгляда и снова разрыдалась. Всё моё внутреннее существо искало защиты и понимания, поэтому, когда Даня притянул меня к себе и обнял, я даже не попробовала вырваться.

– Он козёл, полный козёл, – наконец выговорила я.

– А дальше?

– Он позвонил и сказал, что не приедет, и – наглец! – даже не постеснялся назвать причину.

– Какую же?!

– Нет, ты понимаешь! – закричала я. Хотя почему Даня должен был это понимать? – Серёжа решил быть со мной честным, начав издалека: «Маша, я закончил работу». Я мысленно чуть не запрыгала до потолка, раздумывая, что же я надену на нашу встречу после долгой разлуки, однако этот козёл продолжил: «Но мне придётся задержаться в Лондоне. Всё-таки это удивительный город». Я спросила, чем же он так удивителен. А этот бегемотоподобный урод…

– Интересное сравнение. Я всегда тебе говорил, что Сереже надо похудеть.

– Не смеши меня сейчас. – Я почти обиделась на Даню. – Я тебе говорю серьёзные вещи.

– Да-да. Так в чём же была причина его задержки в столице аглицкой? – Несмотря на мою просьбу, Даня продолжал ёрничать.

– Он сказал, что встретил там свою бывшую девушку, которая всё ещё любит его и жаждет совместного проживания. – Теперь, после озвучивания причины, мне она стала казаться покрытой толстым слоем плесени и грязи. – Потом ещё… – Я замолчала, поняв, что необязательно пересказывать Дане весь диалог с Сергеем. Но Даня, чуткий к подобного рода запятым, тут же поинтересовался:

– И ещё?..

– «И эти странные отношения с твоим бывшим, – произнесла я, копируя высокомерно-гнусавый тон Сергея, вероятно, освоенный им за несколько недель лондонской жизни. – Мне надоело, просыпаясь по утрам в твоей постели, встречать его на кухне, в вашей общей квартире…» Я готова была его убить.

– Что ты ему ответила?

– Пусть скажет спасибо, что я хотя бы с тобой не сплю.

– Серьёзный довод.

– Но это действительно много значит. Мы с тобой друзья, мы прошли через всё. И если он хотел встречаться со мной, то должен был понять или смириться с тем, что ты есть в моей жизни и никуда из неё не исчезнешь. А он поступил как последний негодяй.

– Какие высокопарные слова, Маша… Тебе не к лицу сейчас этот аристократизм. Всё поправимо.