Дарья Рагулина - Верните мне меня

Глаза впиваются в вывеску дорогого салона красоты, иду туда поправить один ноготь, предлагают обновить все коготочки, отрицательно мотаю головой, девочка-мастер недовольно куксится, кладу на стойку пару купюр, настойчиво повторяю:

– Один палец, приведите мне его в порядок.

Сумма её устроила, лицо стало нежнее. Пока она колдует над моей рукой, тупо смотрю в окно, решаю сразу по приезде домой позвонить папе, странно, что сразу не позвонила, уж он-то сразу бы меня успокоил с этим дурацким кораблем. Зачем Игнат полез в металлургию? У него прекрасный фармацевтический бизнес, работающий по всему миру, зачем еще компаньонство с папой? В свадебной горячке я ни разу не интересовалась этими вопросами, только где-то на краю сознания висело, что он очень помог папе организовать этот сбыт.

Девочка очень быстро заканчивает работу, я, не глядя на результат, прощаюсь и быстро иду обратно к машине. Почему я так запаниковала? Потому что Игнат занервничал? Уехала, не взяв телефон, мысленно хохочу над собой, вспоминаю Игната: «Я оставляю телефон дома, чтобы меня не могли отследить хотя бы по нему». Агент ноль ноль семь, не иначе. Даже не знаю, кого из нас сейчас называю агентом, но напряжение медленно отпускает, к дому подъезжаю полностью расслабившись. Ворота до сих пор открыты, вот раззявы, им доверили охранять меня, а они после моего отъезда даже ворот не закрыли, проезжаю мимо, посигналив три раза, сигнал орет как на паровозе, надеюсь, разбудила. Глушу машину, забегаю в дом.

Что-то не так. Вернее всё так, всё на своих местах, тихо шумит кондиционер, вдалеке болтает охрана, а они говорят на повышенных тонах. Они часто что-то делят, эти молодые самцы. На прошлой неделе я час хохотала над тем, как они делили сердце молодой горничной. Первый логический порыв – плюнуть, пойти звонить отцу, но по пути в спальню все-таки решаю заглянуть к ним, чтоб убрали машину, ну и выяснить суть их конфликта.

Распахиваю дверь их служебной комнаты и замираю в отсутствии понимания, шоке, ужасе, смятении. В большой комнате тесно от людей, все охранники как игрушечные солдатики привязаны к стульям, перед одним из них стоит незнакомый мне мужчина со злым лицом, приставив пистолет к его лбу. Кто еще находится в комнате, я не понимаю, просто отмечаю, что их слишком много, горло сжимает спазм, отшатываюсь назад, но все лица уже повернуты ко мне, парень с пистолетом у лба мычит, рот у него заткнут, пистолет быстро направляется прямо в меня и смотрит как живой своим черным хитрым глазом.

– Чуть насмерть не запытали мальчишку, пока тебя ждали. Чего встали, – рявкает он в сторону, – связали её быстро.

Пытаюсь сделать хоть шаг, но ноги просто не шевелятся. Я не знаю, как необходимо вести себя в таких ситуациях, единственное, что я помню, что нельзя сопротивляться, что нужно пытаться запомнить имена и лица, только уши моментально закладывает каким-то гулом, а глаза заволакивает слезами. Чувствую, как меня садят на стул, руки грубо привязывают к подлокотникам. Пытаюсь проморгаться, слезы выкатываются, смотрю в распахнутые двери эпицентра беды, глаза цепляются за ботинки, торчащие из-за дивана, на багровые пятна, размазанные по полу, я даже не даю себе сформировать мысль о том, что эти люди кого-то убили, но организм срабатывает сам. Меня выворачивает на свои же колени, потому что за плечи они привязали меня к спинке стула.

Человек с пистолетом начинает поливать происходящее матом, половину слов я даже не слышу, потому что в голове все кружится, мелькает и вздрагивает.

– Сними с нее эту блевотину, вонь невыносимая, и этих уже выведи куда-то.

Парней из охраны действительно начинают выводить, у меня появляется шанс понять количество прибывших «гостей». Не считая одного за диваном, каждого охранника выводил один «не свой», в гостиной их осталось еще пятеро. На чем они приехали? Необходимо хотя бы три машины или микроавтобус, а на стоянке у виллы чисто. Зато вокруг густой лес, внутренне ухмыляюсь, вспоминая, как, гуляя с Игнатом позавчера, нашла в том лесу огромный загон для квадроциклов, который абсолютно не видно даже за сто метров, так что микроавтобус спрятать там можно абсолютно легко. Эти мысли немного отрезвляют, впиваюсь в лицо командующего глазами – высокий, лысый, лицо лоснится, черты лица огромные, неуклюжие, на подбородке шрам – некрасивый, будто там была рваная рана. Слышу с улицы, куда только что увели парней из нашей охраны, глухие щелчки, будто кто-то хлопает дверцей машины, но машина там одна. Чужие возвращаются, лениво засовывая пистолеты по местам, кто в кобуру, кто за пояс.