Сергей Ильин - Идеальное зрелище, или… «Кругосветка этрусков». Книга 1

Так все и случилось. В банках появилась нужда уже через год-два. Россия выравнивала свое финансовое положение на игре доллар-евро. И его первой зацепкой был обмен: доллар-рубль, рубль-евро. Большой прибыли это не давало, но позволяло занять сотрудников и дало время осмотреться: вокруг было много интересных перемен, требовавших участия банков, и много перспективных партнеров, желающих сотрудничать, вернее, – вынужденных это делать.

Обрывались административные рычаги управления и целые области отношений между людьми превращались во что-то похожее на целину, распахивать которую было крайне рискованно, не опираясь на административные связи. Административную игру Сергей понимал глубоко и, чтобы не выглядеть слишком открытым в своих намерениях, ушел из руководства банком, оставив себе акции и право вмешиваться во все, кроме рутины ежедневных проводок.

Молодая энергичная преемница умела работать крайне надежно, умела и присмотреть и не только за оборудованием, но и за всем коллективом. Клиентов же ей он привел в банк столько, что хватило (и не только для успешного начала). Высвободившееся от забот по управлению банком время давало возможность вникнуть глубже в два направления, к деятельности в которых он себя готовил и раньше: напитки и искусство живописи. Конкуренция была жесткой и в одном, и в другом направлении, но шансы на выход в эти области деятельности всегда оставались ввиду разнообразия вкусов потребителей, а главное, – ввиду огромного числа этих потребителей.

В России вырастало новое поколение, которое, как и их деды, предпочитало квас Кока-коле, которому хотелось и чего-то традиционного, и вместе с тем чего-то нового. Это новое качество напитка он уже создал. Его напиток обладал всеми преимуществами дорогих отваров и настоев на диких травах, но был крайне дешев и мог соперничать по цене с другими не дорогими тонизирующими напитками, целебные качества которых обычно не рекламируются.

Мешала продвижению напитка только недобросовестность конкурентов. Сложный состав всегда можно опорочить простой выдумкой, рассчитанной на больную фантазию людей, привыкших чуть додумывать к услышанному. Только ли это мешало? Об этом его предупреждали: «Делать надо проще!» Он отдавал себе полный отчет во всех непреодолимых с увеличением сложности напитка обстоятельствах: «Да, но есть еще фактор времени…»

Его размышления у заметенного снегом окна прервал звонок телефона. Трубка была рядом на столе, нажал зеленую кнопку, раз, два и только после третьего нажатия услышал:

– Сережа, к тебе сегодня приходили. Я их провела сама и за всем проследила.

– Я заметил, ты такая чистюля, Рая.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – сказал, а подумал. – О чем я думал?.. Напитки… Что мне мешало?

Игра, найденная им, была проста, а алгоритм, случайно обнаруженный в процессе развития дела, давал хорошую прибыль и уверенность в развитии за счет краткосрочных вложений, – такие деньги уже появились в банке.

Хотелось большего – войти в мир искусства. С искусством дело обстояло гораздо сложнее. Нужно было осмотреться, увидеть свое в этом монолите из маленьких мирков тысяч людей. Мир вечных ценностей был не подвержен экономическим диверсиям (чем и привлекал). Современная экономика, хоть и заносчива, но только лишь подстраивает свои шкалы временных ценностей к основным тонам, задаваемым ценностями вечными. А последними ведают больше Боги, чем люди, если не считать опустошительных войн. В большей части планеты был мир и рассчитывать на войны и пересмотр основных категорий в вечном было совсем ни к чему.

Пора было ложиться спать. Сергей подошел к столу, взял недавно исписанный листок, прочитал и исправил «…воды…» на «…любви…». Еще раз прочитал:

Довольный он пошел чистить зубы.

Встал рано. Над Москвой легкая дымка. «Рассеется ли?» – подумал, глядя в окно. Не то чтобы лондонский смог висел над городом, но что-то похожее на туман над Владивостоком. Сергей вспомнил туман над Светланской, ползущие на город рваные в клочья облака, похожие на оборванцев из черно-белых фильмов, смеющихся над городом. Он и сам был готов смеяться над собой, своей беспечностью, когда возвращался с раскаленного солнцем пляжа в надвигающийся ледяной туман со стороны Уссурийского залива. Владивосток располагался между двух заливов и был границей холодного и теплого течений, отсюда и туманы. А здесь что? Равнина… Москва…