Людмила Волынская - Давай оставим все как есть

Feelings, nothing more than feelings. Trying to forget my feelings of love…

Teardrops rolling down on my face. Trying to forget my feelings of love…

Легко распахивая душу, нежные звуки увлекали в молодость. Почему-то эта песня вызывала в его памяти одну и ту же картину: рассеченная бровь, россыпи звезд над пеленой сигаретного дыма, дурман в голове то ли от дешевого портвейна, то ли от близости прильнувшей к груди любимой девочки. Уже и имени-то ее не помнил…

Коньяк приятным теплом разливался по телу. Но Ольга-то, Ольга?! Сжалась вся. Уснула, что ли? Да и проехали-то всего ничего. Нечего сказать, веселенькая попутчица.

– Соня, сядь поудобнее. Что ты вся съежилась? Границу пересекли. Это тебе сам Штирлиц говорит.

Какое-то время ехали молча, но вдруг ни с того ни с сего, уронив голову на колени, Ольга заплакала. Тихо горестно безысходно.

Алекс съехал на обочину.

– Да что стряслось-то? – он обнял ее за плечи и привлек к себе.

– Не знаю, – прошептала она сквозь всхлипывания. – Брось меня, оставь… Зачем я тебе? Сколько таких? Всех не согреешь,… – вытирая слезы и все еще всхлипывая, она нащупывала ручку двери.

Прижав ее к себе, Алекс молча поглаживал ее по спине.

Хорошо, – думал он, – пусть эта боль выйдет, видно, много ее накопилось.

Этой боли и у него накопилось не меньше. Поднятые коньячными парами, плясали в голове путаные мысли: «Довольно, сорвался с крючка. Я рыбку им ловить не буду… А жить-то на что? Вот в чем вопрос,…» – мысли, кусаясь и споря, теснились в его голове.

Рядом, прижавшись к его груди, выливала слезами свое горе беззащитная женщина. В темноте, подсвечивая фарами, шипящим свистом вспарывая ночную тишину, проносились автомобили. Позади иллюминацией ярких огней сверкал самобытный нестареющий город.

Над необъятным миром, окруженным мириадами звезд, одновременно сверкало яркое Солнце, и сияла золотая Луна, как одновременно в нем рождались и умирали, плакали и смеялись, любили и ненавидели, находили и теряли. Непонятно, зачем неведомая сила, отыскав среди этого непрерывного движения двух одиноких путников, бросила их в объятия друг другу. Как им, простым смертным, было понять логическую силу ее законов? Чтобы хоть как-то удержаться наплаву, они могли лишь ухватиться друг за друга.

Всхлипывания становились все реже, тише и, наконец, стихли.

– Вот и ладненько, – сказал Алекс, поглаживая ее по волосам. – Уйдешь ты, что дальше? Пойми, мы нужны друг другу. Будем как-то жить. Дай время.

Ольга не ответила, глядя на него печальным понимающим взглядом.

4

Сонный поселок встретил их тишиной. Объезжая выбоины, Алекс осторожно вел машину.

Подъехав к дому, он заглушил мотор и взглянул на нее. Дремала.

Неудачно стал. Кое-как перепрыгнул через лужу. Жадно вдыхая прохладный воздух, расправил плечи. Где-то лениво залаял пес, ответил другой. И снова все смолкло.

Открыв дверку, она с тревогой спросила: «Приехали?»

– Приехали, – ответил он, открывая ворота. – Погоди выходить. Сейчас во двор заеду. Чего зря ноги мочить?

Заехав, он вышел из машины и направился к дому. С детских лет он помнил здесь все до мелочей. Хоть идти в такой темноте было, что с завязанными глазами, он похромал по тропинке к дому и, пошарив рукой под лавкой, нащупал ключ.

Окликнув ее, он вставил ключ в замочную скважину и несколько раз повернул.

Выйдя из машины, Ольга поежилась и, прижимая к себе пакет, поспешила под крыльцо.

– Это у нас запасной. Да и замки у нас от честных воров, – вынув ключ, он открыл настежь дверь и нащупал выключатель. – Милости прошу к нашему шалашу.

Одна за другой открывались двери. Комнаты были небольшие, окна были закрыты ставнями.

– Завтра отопру, – сказал Алекс, внимательно осматривая стены и пол. – Что ж, иди, знакомься. Тебе здесь жить.

Ольга переходила из комнаты в комнату, с интересом разглядывая каждую. Всего же их было четыре – по две комнаты справа и слева от коридора. Одна комната за ненадобностью была заперта. Остальные были обставлены непритязательно. Первая большая комната служила одновременно кухней и столовой. Оттесняя газовую плиту с баллоном на задний план, в глаза бросался буфет и стол со стульями, явно из одного (небедного) гарнитура. Кружевные салфетки на кроватных подушках, на тумбочке и даже на крышке швейной машинки свидетельствовали об искусности и щепетильности хозяйки второй комнаты. Лишь приткнутая в углу кровати гитара выделялась из дружного женского ансамбля. Третью комнату тоже можно было бы закрыть за ненадобностью, если бы ее не использовали в качестве склада старых вещей. На столике у окна пустой аквариум соседствовал с клеткой для птиц, рядом подпирал стену велосипед «Орленок». Добрую половину противоположной стены закрывал внушительных размеров старинный платяной шкаф. Рядом с ним втиснулся закрытый старым покрывалом диван «Малютка», на котором громоздились разных размеров коробки.