Ирина Островецкая - Мой любимый джокер

– А я – им, – отвечала Инга.

Она никогда не обижалась на Толика. Знала, он всегда откликнется, стоит только позвать, и посмеивалась над ненужной бдительностью подружек.

Лишь первое знакомство с Толиком оставило неприятный след в её памяти на всю жизнь.

На первом вводном занятии в балетной школе какой-то мальчишка подставил ножку, и Инга неуклюже растянулась на полу класса, своим падением вызвав дружный детский смех. Инге было стыдно за свою неловкость и почему-то очень больно. Вредного мальчишку тут же вывели из класса, а Инга не смогла самостоятельно подняться.

– Растяжение связок, – сказал доктор перепуганной маме. – Ничего, через пару неделек снова запрыгает.

– Я танцевать хочу! – плакала Инга.

– Будешь ты танцевать. Ножка заживёт, и всё образуется. А пока – полный покой. Потерпи, поняла?

Но противное растяжение связок долго не заживало, и Инга каждый день спрашивала у мамы, сколько недель прошло. Она всей душой стремилась в балетный класс, но её снова и снова просили потерпеть.

– Ма, а как терпеть, если сильно хочется? – однажды в отчаянии спросила Инга.

– Заживёт твоя ножка. Ты сама почувствуешь. Однажды утром встанешь и увидишь: ты снова здорова, и можешь танцевать. Постельный режим ещё не отменили, придётся научиться ждать.

– А как этому научиться? – вдруг заплакала Инга.

– Надо заняться чем-нибудь другим, чтобы не думать о своём заветном желании. Посмотришь, всё случится в своё время. Ты станешь самой лучшей балериной, если будешь старательно учиться. Надо немножко подождать. Я принесла тебе пластилин. Попробуй, вылепи из него балерину.

Занятие лепкой увлекло девочку и помогло дождаться выздоровления. Инга лепила балерин и знала, что когда-нибудь, очень, очень скоро, она снова сможет войти в свой храм.

Прошло три долгих, утомительных недели, прежде, чем девочка смогла приступить к занятиям в общеобразовательной школе. Балетный класс и уроки физкультуры в общеобразовательной школе были пока для Инги закрытой темой. Но оказалось, что заболевшая ученица ничуть не отстала от соучеников. Учиться в школе было совсем не трудно.

– Вот, видишь, как хорошо, что мы с тобой дома занимались и не отстали от школьной программы! – однажды весело сказала мама и потрепала дочь по плечу, когда они вместе возвращались из школы домой.

– Ма, я танцевать хочу! – со слезами на глазах воскликнула девочка.

– Знаешь о больной девочке, которая жила в Японии? – вдруг спросила мама, не обращая внимания на слёзы дочери.

– Нет. А что с ней случилось? – сквозь слёзы спросила Инга.

– Она давно умерла. Но она боролась за своё желание жить и дети всего мира ей помогали.

– А что у неё болело?

– Кровь.

– А разве кровь болит? Она же просто капает, если порежешь руку!

– Она по другому болит, и это очень плохая болезнь. Той девочке однажды приснился сон. Для того, чтобы выздороветь, ей необходимо было вылепить из пластилина несколько тысяч журавликов. Если она сумеет их сделать, то останется в живых. Об этом узнали дети во всём мире и многие захотели помочь бедной больной девочке выжить, и стали сами лепить из пластилина журавликов и отправлять в Японию.

– Ты тоже лепила журавликов? – со слезами на глазах спросила Инга.

– Да, и я лепила. Бабушка говорила мне, что мои журавлики улетели в Японию и помогали девочке бороться с болезнью.

– А что, она могла умереть?

– Да.

– А несколько тысяч, это сколько?

– Много, доченька.

– Пойдём скорее домой. Будем журавликов делать. Мы тоже можем ей помочь, правда?! Мы балерин в журавликов перелепим, а ты потом пошлёшь девочке в Японию посылку с моими журавликами?

– Конечно, мы с тобой это сделаем вместе. Только балерин оставим, и купим новый пластилин.

В класс, впервые после болезни, Инга вошла, чуть прихрамывая, и тут же обнаружила, что тот вредный мальчишка, который подставил ножку, сидит за её партой.

– А, ну, давай отсюда, это моё место, меня сюда в первый день учительница посадила! – неожиданно для себя, разозлилась Инга, а мальчик вдруг покраснел и покорно отодвинулся на другой конец скамьи.

– Ты садись сюда. Я больше не буду, – тихо сказал он и виновато опустил голову.

– Иди отсюда. Не хочу с тобой сидеть и маме расскажу про тебя! – сердито сказала Инга, но заметно успокоилась, заняв облюбованное место за партой.

– Не разрешат пересесть. Меня сюда тоже училка посадила.

– Кто? – не поняла Инга.

– Ну, эта, Анна Павловна… Она сказала, чтобы я без её разрешения не пересаживался…