Ирина Туманова - В омуте страсти

И сразу же задавил страхом. И моментально подчинил себе. Девчонки как кролики смотрели на удава и шли за ним против воли и желания. Правда, «удав» еще слегка помогал руками, грубо толкая «кроликов» вперед. Нелепо смотрелись в руках хрупкие кремовые «корзинки», которые расхотелось есть.

У дерзкой Алисы пропала вся агрессия, она не стала кричать, не стала шуметь и вырываться, а сразу же подчинилась грубой силе. Ее испугала звериная ярость мужчины, которая, казалось, вырвется наружу при малейшем сопротивлении.

За столиком, куда звероподобный привел девчонок, сидел амбал с таким же нехорошим выражением лица. Мужчины начали вполголоса переговариваться между собой:

– Туристки? – спросил амбал.

– Не наши, – уверенно ответил жилистый.

И они заговорили совсем тихо, бросая на туристок неприязненные, оценивающие взгляды. А потом жилистый принял от амбала пачку денег.

Безумными глазами смотрела Алиса на дикую сделку. Амбал встал и сказал, как приказал:

– Пошли…

Но не успел закончить фразу. К нему подошли двое, и после короткого разговора амбал недовольно прохрипел:

– Арчил, я отлучусь на пару минут. Ты следи за товаром, – кивнул он на очень бледный, несмотря на загар «товар».

Вначале сердце у Алисы больно стукнулось о ребра, а потом по телу медленно разлился противный холодок обреченности. Ее словно опутали стальной холодной проволокой, и стягивали проволоку все сильней, не давая пошевелиться, не давая возможности даже закричать. И уже трудно было дышать, и не возможно было встать и побежать. Сковало, парализовало. Подчинило.

Девчонки только жалобно просили отпустить, не трогать и всё такое прочее, как будто он – хозяин, они – его рабы.

– Хватит скулить, – убивая всякую надежду, рявкнул Арчил. – Слушай сюда, дом красный на скале видели? Хотите вернуться оттуда – ведите себя хорошо. Не хотите вернуться – тогда башкой вниз, с обрыва.

Холод в груди усиливался. От этих слов скупых и безжалостных веяло страшным. Временами страх исчезал, притуплялся, а его место заполняло странное тоскливое чувство обреченности, оно росло как снежный ком, давило, распирало и мешало дышать. Неизбежность насилия, после чего вот просто так – «башкой вниз» – как удар в живот. В покорном отупении сидела Алька без движений, без мыслей, холодея от липкого страха, и только твердила скороговоркой:

– Отпустите нас, пожалуйста, отпустите…

Арчил раздражен, ему до смерти надоели эти перепуганные курицы, от которых вряд ли можно получить большое удовольствие. Но деньги за них уже в кармане. Теперь скорее бы спихнуть трясущийся «товар».

Неизвестно, что послужило толчком. Возможно, сработал инстинкт самосохранения – основной инстинкт, который лучше ориентируется в опасном и враждебном мире, чем трезвый холодный расчет. Как по команде обе девушки вдруг резко вскочили и бросились бежать. Если сказать, что Арчил был очень удивлен – это значит вообще ничего не сказать! Ведь он им вполне доходчиво объяснил, что лучше не делать лишних телодвижений – иначе…

Алька бежала так быстро, что ноги не успевали отталкиваться от асфальта и, казалось, она сейчас взлетит или упадет, запутавшись в ногах. От скорости зависело всё. И вдруг она заметила, что бежит одна! «Где Ленка? Неужели бросила?!» – метнулась мысль. А Лена молча свернула в парк, где полно людей, где можно если не найти защиту, то хотя бы затеряться в толпе. Лена не окликнула Альку, надеясь, что за ней одной, менее привлекательной, тем более в парк, Арчил не побежит. Оставшись одна, Алиса испугалась еще сильней. Она бежала упрямо вперед, никуда не сворачивая, совсем как дурная курица. За спиной Алиса слышит приближающейся топот. Арчил догоняет. Топот всё ближе, громче. Алька холодеет от ужаса.

Догнав, Арчил бьет ее по лицу. Замахивается еще, но Алиса испуганно сжимается и просит униженно:

– Не надо! Не бей!

Боли почти нет, просто страшно, очень страшно!

Арчил тащит ее назад, в бар. Толкает в спину, грубо хватает за руки, оставляя на коже красные следы. Люди, что встречались на пути и те, что стояли на остановке, внимательно наблюдали за происходящим. Кто-то сочувствовал, но не до такой степени, чтобы заступиться и спасти девушку от рук насильника. Кому-то было не жаль эту чужую девушку, просто чертовски хотелось узнать, чем же всё закончится. А кто-то злорадствовал тихонько: «Ну, что – допрыгалась?! Сами во всем виноваты! Ходят в коротких юбках, соблазняют!»