Лори Лютер - Несчастные куклы для Мары

Саму свою комнату я недавно превратил в мастерскую. Сидеть дома было скучно, поэтому я всегда старался чем-то себя занять. В детстве я лепил из пластилина и рисовал, потом собирал подаренные мамиными подругами —которых я уже лет десять-пятнадцать не видел – паззлы, но когда картины стали слишком большими, а детали мелкими, у меня стало плохо получаться, и от этого я злился и расстраивался. В конце концов я выбросил все паззлы в мусорное ведро, потому что они напоминали мне о том, какой я тупой.

А потом я случайно увидел по телевизору, как девушка делала шарнирные куклы. Мне показалось это интересным и увлекательным, и куклы у неё выходили очень красивыми. В отличие от всех моих занятий, создание кукол представлялось мне делом более стоящим. Я подумал, что если научусь делать также, то никто не будет называть меня дураком, ведь это очень сложное дело. Технологии и созидание! Это вам не в шарики на телефоне играть. К тому же куклы – подходящая компания для меня.

Признаться, первые мои куклы получились уродливыми. Я слишком торопился. У них было кривое тело, кривые глаза и носы, и шарниры располагались не совсем правильно и симметрично. Я не мог нормально приклеить волосы, головы делал идеально круглыми, а с плечами, шеями и грудями вечно творилось что-то неладное. Мама вовсю смеялась и говорила не позориться и оставить это занятие. Только я не понимал, перед кем я позорюсь, и продолжал, потому что мне это нравилось, и я верил, что справлюсь. У девушки из телевизора всё так легко и ловко получалось, и я понял, что для начала мне необходимо получше разобраться в анатомии человека. Я нашёл в интернете соответствующие видео и стал их смотреть снова и снова. Я плохо понимал комментарии, сопровождавшие действия мастеров шарнирных кукол, но старался копировать их действия, пока пальцы мои не начали совершать новые, правильные движения при лепке из воска.

Я иногда выходил за овощами и фруктами к Андрею и по дороге видел красивых девушек. Тогда я запоминал их лица, стараясь не упустить ни малейшей детали, приходил домой и делал шарнирные куклы, похожие на них. Я всё время пересматривал старое и находил новое видео, стараясь почерпнуть оттуда то, что было бы для меня полезно. И хоть мама говорила иногда, что я не обучаем (а могла сказать и совершенно обратное), вскоре у меня стали получаться очень красивые куклы. Я немного изменил технологию, так что лица у них стали почти точными копиями реальных женских лиц. Я создавал их, шил им одежду, давал им имена, фотографировал и выкладывал в интернет. И хотя у меня не было настоящих друзей даже в интернете, мои куклы нравились людям, и некоторые даже писали под фотографиями, что они, куклы, очень красивые. Мне было безумно приятно это читать, но всё же я старался не засиживаться в социальных сетях, потому что они меня смущали. Да, мне не приходилось смотреть людям в глаза. Но они всё равно думали обо мне что хотели. Уж это я понимал.

Вообще, в моменты, когда я чувствовал себя чуть лучше или умнее, чем обычно, мне было нелегко. Например, я задумывался, что за двадцать шесть лет в моей жизни почти ничего не поменялось, и от этого мне становилось очень тоскливо. Господи, сколько подобных мыслей могут терзать по-настоящему умных людей?

Когда я закончил школу, мама очень хотела, чтобы я поступил в институт или университет. Она каждый день об этом говорила. Наверное, это очень много для неё значило. Ей даже было всё равно, в какой. Мы ходили с ней вместе и подавали мои документы в кучу различных высших учебных заведений: в педагогический университет, академию народного хозяйства, университет физической культуры, таможенную академию, академию связи и много куда ещё… Мама избегала только технических институтов и факультетов, говоря, что она не настолько дура. Я не понимал, при чём тут её ум, если учиться нужно было мне.

В общем, я нигде не набрал нужного количества баллов, хотя всегда сколько-то их было. Я никуда не поступил, и мама очень сильно расстроилась. Я не знал, стоит ли мне расстраиваться тоже, потому что я чувствовал себя неуютно на всех этих экзаменах в больших лекционных аудиториях. Мне сложно было сосредоточиться в обстановке, когда вокруг сидело так много незнакомых людей, которые шуршали шпаргалками, хихикали и… просто там были! А когда мимо меня проходил суровый и грозный преподаватель – а они все были такими, – следящий за тем, чтобы экзамен проходил по правилам, у меня и вовсе замирало сердце. Кто знает, почему.