Варвара Кунц - Я люблю тебя. Love story

– Густав, ты чего не переоделся? – спросила я.

Барабанщик замялся.

– А я вообще-то практически как дома здесь, могу и так походить до обеда! – важно изрек друг и двинулся к себе в спальню.

Билл манерно присел рядом с Родриго. Я засуетилась, одновременно подавая чай и кофе.

– Билл, ты куда дел зефир?

– Зефирки? Я их сюда вот положил, видишь, в синем ящичке.

– Спасибо, дорогой.

Родриго презрительно смотрел на Билла и медленно пил чай.

– Рассказывай, дружище, почему же тебя сюда занесло.

– Во-первых, Билл, я тебе не дружище. Во-вторых, я здесь по делу. Моя компания расширяется, хочу и в Берлине свой офис открыть.

– Офис? А чем ты занимаешься? – с интересом спросила я, усаживаясь рядом с Биллом. Тот незаметно положил мне руку на бедро и прижался худенькой ногой 45 размера.

– Я? Машинами спортивными торгую. А себе я купил Бентли.

– Впечатляет… – апатично ответил Билл, доставая сигарету.

– Да, Билл, еще как впечатляет. Ну и соскучился по тебе, Кристиночка.

– Она тебе не Кристиночка, а Кристен. – ответил Билл, затягиваясь.

– Когда мы были в России, я звал ее Кристиной, на русский манер, – отчеканил Родриго, сминая салфетку.

– Но сейчас-то мы в Германии.

– Не имеет смысла, – отрезал Родриго.

Билл почесал нос и неожиданно тихо чихнул.

– Будь здоров, дорогой.

– Спасибо.

Родриго усмехнулся и спокойно захрустел печеньем. Билл нахмурился. Густав убрал руку за спину. Дети мирно играли в комнате.

– Кристина, милая, ну чего же ты нашла в этом инфантильном парне? – по-итальянски спросил Родриго. Билл задумчиво посмотрел на меня, итальянским он не владел.

– Он просто любит меня. Я его тоже очень сильно люблю. – на таком же языке ответила я, покачивая ногой.

– Ты только посмотри на него: все руки исколоты несуразными татуировками, волосы покрашены, пирсинги во всех немыслимых местах… Что за убожество и уродство, Кристен? – негодовал Родриго.

– Это любовь. – кратко резюмировала я. – У меня от него, между прочим, замечательные дети. Уважай мой выбор.

– Ах, выбор твой уважать? Это ты из-за него плакала ночами, помнишь? А помнишь, как я тебя откачивал, выводил из депрессии? А ты меня променяла на какого-то инфантильного парнишку. Ты только глянь, посмотри-ка повнимательнее, кто здесь мужик, а кто – баба!

– Родя, я просто люблю его.

– Ничего, я подожду, пока он тобой наиграется. Один раз бросил ведь, да, моя дорогая? Пальцем поманил, и ты понеслась на зов, как преданный щенок.

– Родриго, заткнись!

– Хорошо, буду молчать.

Билл внимательно смотрел мне в глаза. Густав так тем более ничего не понимал и сидел с полуоткрытым ртом.

– А это что за медвежонок такой у нас? – неожиданно ласково протянул Родриго на немецком.

– Меня фанаты так зовут, – ответил Густав, потягивая чай.

– Фанаты? А чем же ты занимаешься?

– Я играю в рок-группе. Я барабанщик, а Билл у нас солист, главная звезда.

– Солист? Звезда? То-то мне ваши лица показались знакомыми!

– Доперло наконец, – скучающим тоном резюмировал Билл.

Родриго покосился на Билла и поцеловал мне руку.

– Кристина, ты прямо как истинная леди… – протянул неудавшийся итальянец.

Билл вскочил и резко двинул Родриго в челюсть. Тот отпрянул и ударился головой об холодильник. Я подскочила и бросилась к мальчикам.

– Билл, ну что же ты делаешь, Родриго, ты не больно ушибся?

Билл довольно потряхивал ушибленной изящной кистью, а Родриго сморщился, держась за голову.

– Сейчас, погоди, вот, держи, – протянула я парню лед.

– Нет уж, Кристина, я пойду из этого дурдома. Я тебе еще позвоню, пожалуй. А теперь я удаляюсь, – гордо вскинул голову бывший и хлопнул дверью.

Густав тихо поблагодарил за завтрак и медленно направился к выходу.

– Пойду прогуляюсь, не скучайте без меня.

Я поцеловала друга в щечку и закрыла за ним дверь. Билл самодовольно прижался ко мне и растянуто проговорил:

– Ну, и кто же здесь главная дива?

– Ты, моя прелесть, это ты – моя дива! Покажи ручки, не сильно ушибся? – ласково начала ворковать я.

– Да нет, все в порядке. Мы тут с Томом хотим набить близнецовое тату…

– И где же?

– На фалангах пальцев. Время его рождения будет у меня набито, время моего рождения – на нем. Хорошая затея?

– Дорогой, ну зачем же тебе уродовать свои пальчики?

– Как зачем? Вернее, тебе, что, не нравится? – обиженно протянул певец.

– Кстати, тебе вчера звонил Дэвид.

– Что передавал?

– У вас через неделю намечается очередное турне, только уже по Европе.