Вероника Якжина - Узы

– А он молодец. Прости, я не помню его имени.

– Тео.

– Тео. Как он себя чувствует после того случая?

– Он в порядке, спасибо. Он даже рад, что так получилось. Для него это приключение. Его похитил злодей, полицейские его спасли, он получил травму, его везли в больницу в машине скорой помощи с мигалками. В школе он настоящий герой.

Я смеюсь.

– У детей все просто. Взрослым стоило бы поучиться умению во всем искать плюсы. Сколько ему? Лет восемь?

Чарльз хмурится и смотрит мне прямо в глаза.

– Ты наводила справки?

Я опешиваю.

– Что? Нет! С чего ты взял?

– Ты все так точно угадываешь.

– Это очевидные вещи. – Чувствую себя уязвленной. Как будто мне делать больше нечего, кроме как наводить о нем справки. – Мне незачем узнавать о тебе что-то из базы данных, если я могу спросить лично.

Он смотрит в свою чашку и неуверенно подергивает плечом.

Встаю из-за стола, потеряв всякий интерес к дальнейшему разговору.

– Мне пора, уже поздно.

Чарльз вскакивает и берет меня за руку. Его ладонь такая горячая, и в моей голове проскальзывает мысль, что я хотела бы ощутить это тепло не только на своей руке.

– Прости, Салли. Не уходи. Я не хотел тебя обидеть.

– Я не обиделась.

– Тогда не уходи.

Его глаза смотрят прямо в мои. Он держит меня взглядом так, словно между нами вполне осязаемая сеть. В нем чувствуется внутренняя сила, он буквально излучает ее, и я вдруг хочу подчиниться ему, хочу провалиться в него и утонуть. У меня перехватывает дыхание, словно я парю на огромных качелях над пропастью. С трудом собравшись с мыслями, произношу:

– Ты заметил, что у нас с тобой глаза… одинаковые?

Он вновь улыбается.

– Поэтому я и не мог выбросить тебя из головы. Я никогда не встречал таких глаз. Считал себя каким-то мутантом, что ли. В больнице, когда ты спасла моего сына, я просто не мог заставить себя смотреть куда-то еще. Думал, так не бывает.

– Мутантом?

– В школе у меня было такое прозвище.

Я запрокидываю голову и смеюсь.

– А меня называли ящерицей.

– Ящерицей?

– В начальной школе кто-то ляпнул, что колдунья превратила ящерицу в человека, но с глазами вышел конфуз. Так получилась я.

– Ящерица звучит обидно.

– Я сказала этому сказочнику, что до сих пор дружу с колдуньей, и, если он будет лезть ко мне и обзываться, я попрошу ее превратить его в лягушку или в червяка.

Настал его черед смеяться.

– А ты находчивая.

Смотрю на время.

– Мне действительно уже пора.

– Давай я поймаю тебе такси.

– Моя машина у полицейского участка.

– Тогда я тебя провожу.

– Я могу за себя постоять, – снова улыбаюсь.

– Не спорь. – Он помогает мне надеть куртку, надевает пальто и кидает несколько купюр на столик.

Мы выходим на улицу и неспешно идем рядом.

– Ты всегда работаешь так допоздна?

– Полицейские патрули работают в три смены, по восемь часов каждая. Первая – ночная – с одиннадцати вечера до семи утра, вторая – с семи утра до трех дня. И третья – моя – с трех дня до одиннадцати вечера.

– То есть, кто-то пожизненно работает лишь в ночь?

– Если есть желание, то да. Но, в основном, смены меняют между собой. Я отбила свое место в третьей. Пока не хочу ничего менять.

– Всегда было интересно, как люди приходят к тому, чтобы работать в полиции.

Поежившись, прячу нос в огромный шарф.

– Не знаю. Всегда хотела быть полицейским, – выпаливаю я.

Вот так. Наша первая встреча, а я уже обманываю его.

– Правда? Здорово. Тео теперь тоже хочет быть полицейским. Он так впечатлен тем, что вы сделали. Решил – это лучшая работа на свете. Вы помогаете тем, кто в этом нуждается.

– В нашей работе чаще нужно наподдать кому-то. Пусть подумает над профессией пожарного или доктора.

– Может, ты сама ему об этом расскажешь?

Опять прячусь в шарф, чтобы он не видел, как я расплываюсь. Боже, мне что, шестнадцать лет?

Не дождавшись от меня ответа, он останавливается и поворачивается ко мне. Я делаю то же самое. На улице темно, в свете фонаря вижу, как в его глазах горит внутренний огонек. Вновь испытываю непреодолимое желание стать мотыльком и сгореть в пламени этого огня.

– Салли, – наконец произносит он, – Я все это время думал о тебе. И сегодня думал, едва смог дождаться вечера. Я рад, что мы встретились, рад, что ты пришла в кафе. Я очень хотел бы встретиться с тобой еще.

Смотрю себе под ноги и носком ботинка ковыряю грязный стоптанный снег. Внутри меня борются две противоположности. Салли страдающая – та, что похоронила себя пять лет назад вместе с Сэмом – категорично отказывается продолжать это знакомство. А та Салли, которая хочет жить и быть счастливой, готова прямо сейчас упасть в объятия мужчины, стоящего передо мной, Первая говорит, что довольно этих попыток построить отношения, все равно выходит одна ерунда. Но вторая, воскрешенная и излеченная жизнелюбием Патрика, верит, что не все потеряно.