Диана Харламова - Сердце демона

– Не все люди такие.

– Да что ты говоришь! Люди веками уничтожают все прекрасное. Не только природу, но даже себе подобных. Бессмысленные войны, зависть, ненависть. Сколько детей осталось сиротами? Сколько жен не обнимут своих мужей? Каждый день кто-то умирает. И как же люди решают эту проблему? А они придумывают новое оружие, новые способы убийств. Когда это закончится? Да никогда. У вас в крови сидит принижать слабых и беззащитных. Убивать. Вам даже нравится вид крови. Человечество не остановится до тех самых пор, пока не уничтожит само себя. Ведь ищут все новые и новые причины для сражений. А в итоге что? Тысячи… Нет. Миллионы смертей. И лишь земля, пропитанная кровью, остается потомкам. Когда-нибудь изобретут настолько опасное оружие, что сами будут бояться его использовать. Но и это не остановит вас. Все дальше и дальше будут продолжать создавать новые болезни, способы пыток, убийств.

– Говоришь так, словно ты другой!

– Да. Другой.

– Сказал тюремщик.

– Значит, так ты это представляешь? – удивился Абигор и рассмеялся. – Тюремщик.

– А кто еще? Разве не тюремщик? Я же тут как пленница, преступница.

– Я спас тебе жизнь. Так что она принадлежит мне.

– По каким это законам? Кто такое придумал?

– По древним законам, которым тысячи лет. И не нам с тобой их менять.

– Не спасал бы. Оставил бы умирать. Одной смертью больше б было. Никто б и не заметил. Хотя ничего б не изменилось. Волка же ты убил.

– Во-первых, не волка, а оборотня…

– Ага. Как же. Не существует их.

– А во-вторых, не убил, просто ранил и он убежал. Хотя ты и сама неплохо его ранила.

– Так почему ты меня там не бросил?

– Ты храбро сражалась за свою жизнь. Потому и решил тебе ее сохранить.

– Ага. Слышала уже. Тюремщик, надсмотрщик.

– Я не тюремщик. Просто ты теперь моя. Навсегда.

– Мечтай дальше. Сбегу.

– Не сбежишь. А если и сбежишь, то найду. По следам выслежу. Я-то этот лес хорошо знаю. И ты еще будешь молиться, чтоб я тебя нашел первым… Каких только хищников не обитает в этом месте.

– Ты меня просто пугаешь.

– Хочешь проверить? – хищно улыбаясь, спросил он.

– Может, и проверю.

Абигор ушел, оставив стоять ее одну у окна, вид из которого уже не казался столь прекрасным. Сколько ей предстояло видеть этот пейзаж? До конца жизни? Или пока не надоест своему тюремщику? Выбросит потом как ненужную игрушку. Все они такие. К крестьянам относятся как к вещи, а за ненадобностью избавляются.

Спустя пару часов Дарина вышла из комнаты, чтобы осмотреться, узнать, где же ей теперь предстоит жить. Наполированный мраморный пол поскрипывал под ногами, свет, проникающий в окна, отражался от всех поверхностей, в коридоре были развешаны портреты молодой девушки и молодого человека. Девушка на холсте была прекрасна: с милой улыбкой, в шикарном изумрудном платье, подчеркивающем ее осанку и фигуру. Но больше всего ее внимание привлек портрет хозяина замка (а это был именно замок, а не маленький домик в лесу) или его предка, на вид картине было уже более сотни лет, старинная одежда, прическа, но те же глаза, лицо. Нечасто встретишь такие копии.

– Ох, кто решил выйти из своей тюрьмы!? – раздался эхом голос Абигора. – Не желаешь ли со мной отобедать за одним столом? Или предпочитаешь трапезу в полном одиночестве?

– Можно и пообедать. Но я ж, как ты выразился, твоя «прислуга». А это негоже – господам знатным с прислугой почивать.

– Я пошутил же.

– Но что-то я не слышала за столько дней никого, кроме тебя. Где твои крестьяне?

– У меня их нет.

– Прислуга? Наемные рабочие?

– Никогда не нанимал никого.

– А кто же здесь прибирает?

– Тебя это не касается.

– Но мне же жить здесь.

– Потом, может, и узнаешь. Если время придет…

– Это твой прадед? – спросила Дарина, указав на портрет.

– Ну можно и так сказать.

– Вы очень похожи. Как две капли воды. Но только он красивее намного.

Абигор рассмеялся, его смех, веселый и заразительный, разнесся по пустынным этажам, и эхо вторило ему.

– Давно меня так не смешили. Так что? Пошли обедать?

– Пошли.

Как истинный джентльмен молодой человек в легком поклоне протянул руку, предлагая сопровождать даму до стола, в свою очередь она, приподняв свое новое простое платье, присела в глубоком реверансе, а встав, начала было протягивать руку, но замерла.

– Ты же аристократ.

– И?

– А я крестьянка. Неправильно нам под руку идти.

– А мне все равно. Мой дом – мои правила.