Между деревнями и сёлами района плотно разросся смешанный лес. На уроках географии нам показывали фотографии Заозёрского района с высоты птичьего полёта. С этого ракурса он был похож на старого лохматого мерина, лежащего в луже на боку. Густой лес казался плотной шерстью на его теле, которая через каждый сантиметр фотографии прерывалась болотами, словно лишаями. А вокруг туловища подступали серые водные круги, в которых бедное животное вот-вот утонет. Это были многочисленные, разные по глубине и форме озёра, в честь которых и назвали наш район Заозёрским. Конёво располагалось на месте головы мерина, на которую из нескольких озёрных кругов, точно пряди гривы, сочились ручейки – малюсенькие речки, на побережьях которых образовывались деревни. Один из таких ручейков-прядей был грязной, высыхающей речкой Конюшкой, что текла параллельно самой длинной улице села Конёво. На этой улице и жила моя семья. Двухквартирный дом на земле, печка, банька, огород, палисадник и картофельное поле. По дому и огороду я с раннего детства хлопотала, как маленький хозяйственный домовёнок Кузя. Дела домашние часто делала нехотя, но качественно – а то могла и поджопник получить. С десяти лет, а именно столько мне было, когда мама родила мне сестру, к умениям мыть посуду, полоть грядки, чистить снег и носить дрова добавились ещё навыки: нянчиться, стирать и гладить пелёнки и гулять с малышкой. А вот уже к пятнадцати годам я могла самостоятельно готовить на всю семью, топить печь, носить воду с колонки, колоть дрова, копать грядки и окучивать картошку. Словом, трудотерапию в нашей семье знаем, умеем, практикуем. Даже не знаю, была ли я ленивой, как многие дети школьного возраста. Родители часто повторяли очень неприятную для меня фразу: «Нет такого «не хочу», есть такое «надо»!» Надо хорошо учиться, надо много трудиться, надо уважать родителей, надо быть умным и успешным, трудолюбивым, старательным, надо любить сестру, надо о ней заботиться и заниматься с ней. А если хочешь погулять, то надо сначала выполнить миллион всяких важных «надо». Помню, как подружки Вера и Оля висели на калитке в нашем дворе и ждали, когда я закончу окучивать отведённые под мою ответственность ряды картофеля. Я старалась закончить работу как можно быстрее, не разгибая спины и непрерывно взбивая тяпкой землю. Когда последний кустик укрылся сухой и рыхлой землёй, я подняла голову в сторону калитки: никто уже меня не ждал. Мне было очень досадно.
Училась я на отлично. Вне учебы занималась всем, чем только могла в своей деревенской школе: олимпиады почти по всем предметам, научные конференции, театр, вокал, спорт. К одиннадцатому классу грамот, дипломов и благодарственных писем накопилось на тяжеленную папку-портфолио. Сейчас сама удивляюсь: как я успевала всё? В голову приходит только одно объяснение – телефонов тогда не было ни у кого. А возможно, была ещё одна причина.
Все свои достижения я мысленно посвящала маме. Отношения с ней всегда были крайне сложными. Она человек очень ответственный, с безупречной репутацией учителя. Вечно занятая работой, другими учениками, домашними делами и заботами о семье. Я всегда ею восхищалась и гордилась. Казалось, не было дела, с котором она не могла бы справиться. Но со мной справиться ей было нелегко. Сколько нервов я ей помотала, шкодила, огрызалась, хулиганила. Наверное, она считала меня неуправляемой. А я считала, что она совсем меня не любит. А тут ещё и сестра фонит, перетягивая и без того небольшое одеяло на себя. Кстати, с Дашей у них всегда были прекрасные отношения, полные любви, бесед, обнимашек и поцелуев. Поразительно, как мать может быть так скупа на эмоции с одним ребёнком, при такой наглядной нежности к другому. Ревность и обида – пожалуй, именно эти чувства съедали меня изнутри почти всё детство. Я постоянно сравнивала мамино отношение ко мне и к Даше. Казалось, Даше можно было всё, и было у неё всё, и ничего взамен от неё не требовалось. А у меня были только обязанности, запреты и наказания. Как же мне не хватало любви. Были между нами жалкие попытки разговоров по душам. Но после них всё возвращалось на круги своя. Это сейчас я понимаю, в чём эта многовековая проблема отцов и детей. Дети недооценивают переживания и заботы родителей, а родители недооценивают любовь детей. Если б только мама знала, как я люблю её, всем сердцем, безусловно, безоговорочно, как боготворю её, как хочу её ласки и нежности, её похвал, её поддержки. Если б только я могла понимать, как тяжело приходится маме, как сильно она старается ради меня. В детстве мне значительно больше хотелось простых, добрых слов и объятий, нежели каких-то призрачных возможностей будущего и вкусных, дорогих конфет настоящего. Каждый понедельник после школьной линейки я несла ей свои грамоты, как собачушка с костью в зубах и с надеждой в глазах: погладь меня по головке, скажи, какая я умничка, как ты гордишься мной, как любишь меня. Но мама не особо проявляла эмоции на этот счёт. Грамоты убирались в шкаф, звенел звонок, начинались уроки. Я шла на них за новыми достижениями, а мама отправлялась к своим ученикам, с которыми проводила больше времени, чем со мной. И всё-таки хорошо, что она не была моим учителем в школе. Вероятнее всего, чтобы маму не заподозрили в необъективности, она бы нередко занижала мне оценки. Так уже было пару раз, когда мама заменяла в нашем классе приболевшего учителя.
Читать дальше