Алина Кускова - С новым домом!

– Поставь сама, – пробурчал Игорь, идя следом за ней. – Ты же никогда не ела сладкое!

– О, какая это была мука! – закатила глаза Анжела. – Сейчас я весь его съем. И тебя съем, – она провела пальцем по его щеке, – если ты этого захочешь, малыш!

– Ничего я больше не хочу, – отвел от себя ее руку Игорь и сел за стол.

– А ты изменился, – оценила его Анжела. – Ты стал грубее.

– Честнее скорее, – возразил Игорь. – Были хорошие учителя.

– Молодая была учительница? – Идеальные брови Анжелы встрепенулись испуганными птицами.

– Молодая, – кивнул Игорь. – Ставь чайник.

Анжела принялась суетиться, бросая через плечо осторожные взгляды. Она понимала, что добиться прежнего отношения ей будет непросто. Раньше это удавалось, они ссорились часто, но быстро мирились. Игорь ей все прощал. Или относился равнодушно, или любил до безумия. Впрочем, в последнее она никогда не верила и себя не обманывала. Она вернулась к Ненашеву, такому несчастному и одинокому, просто потому, что больше возвращаться ей было некуда. Вернулась сюда, потому что знала – он ее примет. Живут же люди без любви! Женятся, детей рожают, умирают в один день. Все можно делать без любви, без нее значительно проще – сердце не болит, не ноет, не отнимает жизненные силы.

– Давай попробуем еще раз, милый, – предложила она, кладя свою ладонь на его руку. – Я уверена, что у нас все получится!

– Я не уверен.

– Сейчас важно не это. В паре достаточно того, чтобы любил один человек. Другой подстроится.

– Кому какую роль ты отводишь? – усмехнулся Игорь, глядя на сосредоточенную Анжелу. – Ты тоже изменилась.

– Устала бегать по мужикам, – призналась она. – Хочу семью, детей, тебя. Рискнем, Ненашев? Риск – благородное дело. Я вижу, что ты совершенно один. И от тетки как колобок сбежал. От всех сбежал. Только вот я, лиса, тебе встретилась, сладкий. И никуда тебе от меня не деться. Сказка наша как быль. – Вьюжный февраль, противясь словам Анжелы, кинул в кухонное окно пригоршню колкого снега, который глухо звякнул о замерзшее стекло. – Я предлагаю тебе начать заново, Ненашев. Серьезно начать на этот раз. – Анжела подошла к окну и задернула занавеску. – Мерзкая погода. Нам нужно повесить римские шторы, милый. У этих тряпок, – она брезгливо показала на занавеску, – слишком ущербный вид. Что скажешь?

Игорь промолчал.

Женщина не должна себя чувствовать Женщиной только 8 Марта. Само по себе начало весны Оле нравилось. Она не соглашалась с тем обманом, который ради своих дам устраивало подавляющее большинство мужчин: они закупались подарками, устраивали приятные сюрпризы, признавались в большой и чистой любви. Ей, как и всякой женщине, хотелось этого не раз в году, а чаще. И желательно без показной радости, чтобы любые слова были искренними, а подарки дарились от души, а не потому, что сегодня так делает вся страна. Короче, как все одинокие женщины, Оля праздник 8 Марта очень не любила. И этот день она решила провести дома, закрывшись от всех и отключив телефон.

Ей было чем заняться! Мандариновые деревца росли не по дням, а по часам, радуя свою хозяйку здоровым крепким зеленым видом. Оля жалела, что в деревне она не сможет разбить клумбы, потому что за ними некому будет ухаживать. Даже если она договорится с соседями о частом поливе своих цветов, то нет никакой гарантии, что вредный Ненашев не может их погубить. Оля поливала свой зимний сад, мучительно вспоминая, как они поссорились в последний раз. Она поздравила Игоря с праздником, причем после того, как он сам ей позвонил. А Гога спросил про дурацкую шоколадку и обвинил Олю в том, что она за ним бегает!

Даже если это было так, а это было вовсе не так, разве можно обвинять человека за то, что он любит?! Ведь без любви по городам и весям нормальные люди бегать не будут! Разве что сумасшедшие, одержимые идеей немедленного захвата определенного субъекта. Оле Завьяловой Игорь Ненашев был совершенно не нужен! Вот ничуточки, вот нисколечко!

– Гадство какое! Вот так задумалась, – пробормотала она, – воду пролила! – И побежала за тряпкой. – Конечно, я перегнула палку, – размышляла Оля вслух, ползая по полу и вытирая воду. – Нужно было не чертить никаких линий, а поделить дом теоретически. – Именно сейчас, когда она возилась на полу, ей и вспомнилась та давняя сцена. – Но он бы сразу заграбастал кресло! – Оправдание выглядело ничтожным и жалким. – Двенадцать дней от него ни слуху, ни духу! – разозлилась она. – Мог бы хотя бы сегодня позвонить!